Имя ветра

И я принялся шерстить остальные трактиры на этом берегу. Все заведения высшего разряда меня уже отвергли, однако оставалось еще немало приличных мест. За следующие несколько часов я успел ткнуться в «Отдых пастуха», «Кабанью голову», «Собаку под стеной», «Посохи» и «Накидку». Амброз был чрезвычайно дотошен: ни одно заведение мною не заинтересовалось.

К тому времени как я дошел до трактира Анкера, уже смеркалось, и единственное, что мешало мне сдаться, была незамутненная черная ярость. Я твердо решился попытать счастья в каждом трактире на этом берегу, прежде чем смириться и снова уплатить за койку и талоны на питание.

Когда я зашел в трактир, Анкер стоял на приставной лестнице и приколачивал на место длинную доску кедровой обшивки. Когда я подошел к лестнице, он посмотрел на меня сверху вниз и сказал:

– А-а, так это ты!

– Прошу прощения? – озадаченно переспросил я.

– Да заходил тут один и сказал, что, если я найму некоего рыжего парня, это сулит мне кучу неприятностей.

Он кивнул на мою лютню:

– О тебе, сталбыть, речь шла.

– Ну, понятно, – сказал я, поправляя на плече ремень от футляра. – Не стану отнимать у вас время.

– А ты покамест его не отнимаешь, – возразил трактирщик, спускаясь с лестницы и отряхивая руки о рубаху. – Музыка-то нам тут и впрямь бы не помешала.

Я посмотрел на него испытующе:

– А не боитесь?

Он сплюнул:

– К черту этих засранцев, что думают, будто за деньги можно купить и солнце с неба.

– Ну, данный конкретный засранец, возможно, может себе это позволить, – угрюмо заметил я. – И луну вдобавок, если ему потребуется комплект на подставочки.

Анкер пренебрежительно фыркнул:

– Да ни черта он мне не сделает! Такие, как он, у меня все равно не бывают, так что лавочку он мне не испортит. А трактир мой собственный, так что он не может его перекупить и уволить меня, как бедолагу Кэверина…

– А что, «Лошадь и четверку» кто-то перекупил?

Анкер пристально посмотрел на меня:

– А то ты не знал?

Я медленно покачал головой, не спеша переваривая эту информацию. Амброз перекупил «Лошадь и четверку» только затем, чтобы мне насолить и выкурить меня с теплого места. Не-ет, для этого он слишком хитер! По всей вероятности, он одолжил денег приятелю и выдал это за капиталовложение.

Во сколько же это обошлось? В тысячу талантов? В пять тысяч? Я даже приблизительно не знал, сколько стоит такой трактир, как «Лошадь и четверка». Еще тревожней выглядело то, как быстро он это провернул.

Это заставило меня осознать истинное положение вещей. Нет, я знал, что Амброз богат, но, честно скажем, по сравнению со мной богат был кто угодно. Мне даже в голову не приходило задуматься о том, насколько он богат и как он может использовать это против меня. Я получил урок на тему, какое влияние может пустить в ход богатый баронский наследник.

Я впервые порадовался тому, что в университете существует строгий кодекс поведения. Уж если Амброз готов пойти на такое, я мог только догадываться, что бы он предпринял, не ограничивай его необходимость соблюдать приличия хотя бы внешне.

Из задумчивости меня вырвала молодая женщина, которая высунулась из дверей трактира.

– Пропади ты пропадом, Анкер! – крикнула она. – Я не собираюсь тут надрываться, пока ты стоишь и задницу чешешь! Иди сюда!

Анкер что-то буркнул себе под нос, взял лестницу и спрятал ее за угол, в проулок.

– А что ты ему сделал-то, парню этому? Мамашу его трахнул?

– Ну, вообще-то песню про него сочинил.

Анкер отворил дверь трактира. На улицу выплеснулся ровный гул голосов.

– А любопытно было бы послушать, что за песня такая! – ухмыльнулся он. – Зашел бы, спел бы, что ли?

– Ну, если вы уверены… – сказал я, еще не веря в свою удачу. – Неприятности же будут…

– Неприятности! – хмыкнул он. – Да что ты понимаешь в неприятностях, малый? У меня бывали неприятности, когда тебя еще на свете не было.

Он развернулся в мою сторону, все еще стоя на пороге:

– У нас тут давно не было постоянной музыки. Не могу сказать, что мне это по душе. В настоящем кабаке должна быть музыка!

Я улыбнулся:

– Не могу с вами не согласиться.

– Правду сказать, я бы тебя взял хотя бы затем, чтобы натянуть нос этому богатому хмырю, – сказал Анкер. – Но если ты еще и играть умеешь, хоть чуть-чуть…

Он распахнул дверь настежь, давая понять, что это приглашение. Из трактира пахнуло опилками, честным трудовым потом и свежевыпеченным хлебом.

К ночи мы уже обо всем договорились. Я обязался играть четыре вечера каждый оборот, и получал за это каморку на третьем этаже и обещание, что, если я окажусь поблизости во время завтрака, обеда или ужина, мне нальют и наложат всего, что есть в котле. Скажем прямо: Анкер приобретал услуги талантового музыканта по бросовой цене, но я был более чем рад заключить эту сделку. Что угодно, только бы не возвращаться назад в «конюшни», к молчаливому пренебрежению моих соседей.