Имя Зверя. Ересиарх. История жизни Франсуа Вийона, или Деяния поэта и убийцы

– Эти катарские псы заставили меня убить в лоне мое собственное дитя, – сказала она глубоким, звучным голосом, который стал более женственным теперь, когда она не скрывалась под маской. – Для них любое дитя в животе матери – это дьявол, а рождение – выход в мир еще одного ангела, сброшенного с неба на землю. Каждое рождение – это поражение, а живой отрок – трагедия. Да, Вийон, ты верно обо всем догадался. Я некогда была Совершенной. Как Эсклармонда из Фуа, как Гормонда де Монпелье. А когда я оказалась в тягости, Рауль Нотье приказал мне сбросить плод, утверждая, что рожу я дьявола, и привел меня к городскому палачу, который убил мое любимое дитятко! И когда после всего пережитого я рыдала, вошел в меня ангел мщения. И сказал мне: ступай и карай грешников! Карай не тела, поскольку грешники презирают сей мир, сотворенный, по их вере, дьяволом, но их души. Ведь всякий манихей верит, что в теле его скрыт ангел, сброшенный на землю ради покаяния. Убить его – это нечто большее, чем уничтожить его бессмертную душу. Долгие годы я мстила за своего ребенка. Я похищала еретиков, приводила их сюда и приказывала мучить их до смерти. Когда же они умирали, а ангелы покидали тела, я отрубала им крылья, чтобы никогда уже не могли они покинуть этот мир. Может ли быть бо́льшая кара для манихея, чем искалечить прекраснейшую и благороднейшую часть его души? И заставить ее навсегда остаться здесь, на земле, где, согласно катарской вере, царит ад? Теперь, Вийон, ты знаешь все. И даже больше, чем должен!

– У меня еще много вопросов! – выпалил поэт. – Рассказываешь ты так захватывающе, что я охотно выслушал бы и другие подробности этой истории. Например, зачем…

– Гийом, Пювер! – крикнула она и хлопнула в ладоши. – Бегом сюда!

Вийон отскочил. Глянул на окованные двери, в которые должны были ворваться слуги и стражники-убийцы. Засовы и правда заскрежетали, а тяжелые створки отворились. На пороге стоял один из прислужников Ру – рослый верзила с лицом, клейменным некогда раскаленным железом. Медленно шагнул вперед, потом сделал второй шаг… И свалился на пол. В спине его торчала арбалетная стрела, воткнувшаяся чуть ли не по оперение. А позади него, на лестнице, поэт заметил приземистую фигуру Рауля Нотье с тяжелым арбалетом в руках.

– А какой ангел скрыт в твоем теле, Вийон? – спросила убийца. – Из какого чина он происходит? Из херувимов, серафимов, из сил?

– Боюсь, что он – дьявол! – рявкнул вор.

Поднял меч, целясь скрытым в нем самопалом прямо между глаз своей противнице. Нажал на спуск на рукояти и…

Ничего не случилось!

Оружие, стоящее как три деревни… Два дома в Париже… Тысяча, а то и больше золотых скудо…

Всё – одна большая липа!

«Как обычно, я могу рассчитывать лишь на себя, – мелькнуло в голове Вийона, когда первый удар ангельского оружия пал на него словно молния. – Как обычно, у меня никаких соратников, самые прекрасные планы подводят, и приходится самому подставлять шею за весь мир; как Иисусу Христу – страдать за глупых горожан, алчных купцов, вырождающихся графов и священников, шлюх-изменниц, старых баб, сварливых торговок, нечистых на руки судей…

И все, что эти славные людишки могут предложить мне взамен, – колодки да шибеница!»

На дальнейшие жалобы времени не хватило. Еле-еле успел он заслониться мечом от очередного удара. Удара столь сильного, что он почти вырвал оружие из рук Вийона и отбросил его в сторону, на каменную колонну. Убийца ударила снова – безжалостная, как ангел смерти. К дьяволу, как она может так быстро вертеть этим огромным мечом?! Вийону внезапно показалось, что фигура ее растет, достигает уже потолка часовни, а из спины ее вырастают огромные зловещие крылья…

Он ушел от убийственного клинка чуть ли не в последний миг. Ангельский меч перерубил толстую каменную колонну, подпиравшую потолок. Свод с шумом завалился, вниз полетели камни, балки, черепица, каменные перемычки крыши. Вийон глянул вверх: в своде часовни появилось отверстие. И тогда поэт с удивлением увидел… осенний туман и небо, усеянное звездами. Они были не в пещере! Они были не в гроте – но в каком-то замке или в старой церкви!

Убийца прыгнула к нему, словно разъяренная тигрица, замахнулась для рубящего удара, а потом, в последний миг, нанесла укол, проведя молниеносное обманное движение, после которого с Вийоном было бы покончено, словно с насаженным на вертел каплуном. Вор парировал укол простой, сильной защитой, оттолкнув клинок в сторону. Когда тот ткнулся в каменную стену, то вошел в нее, словно нож в масло, проткнул камни, спаянные толстым слоем известковой кладки, и расколол стену на куски. С грохотом, хрустом и шумом огромные камни посыпались, улетая вниз, в мрачную, прошитую нитями тумана бездну, которая оказалась… долиной реки Лот!