Имитация

Вдруг экран коротко моргает и в нижней его части начинается отсчет: 00:01, 00:02, 00:03…

Подношу трубку к уху. На том конце провода полная тишина, даже дыхания не слышно. Снова смотрю на экран. 00:13, 00:14, 00:15.

– Тот, выходи, – говорю я, поднеся телефон микрофоном к губам.

00:21.

00:22.

00:23.

– Ты украл мою фугу. Выходи, – говорю тихо. По спине пробегает холод, меня передергивает, резко оборачиваюсь – вдруг он сзади. Никого.

00:38.

00:39.

00:40.

– Кто не спрятался, я не виноват, – доносится из трубки.

«Конец вызова. 00:49».

– Черт.

Бегу по лестнице вверх, перескакиваю через две ступеньки.

«Что если он маньяк? – глушит меня мысль. Она бьется изнутри, колотит в барабанные перепонки. – Все эти конфеты, загадки… улыбка… всегда улыбался именно мне… Черт, что если он маньяк? А я названиваю ему».

«Кто не спрятался, я не виноват». Черт.

Только оказавшись на третьем этаже, позволяю себе прислониться к стене и отдышаться. Разглядываю треснувшие мраморные плиты пола. Представляю, что трещины – это дороги, по которым ходят невидимые глазу микролюди. Сердце потихоньку замедляется. Где-то в желудке или глубже зарождается непонятный мне квакающий звук. Через мгновение я понимаю, что это такой смех. Судорожный, прерывистый. Я сам навязываюсь маньяку, звоню ему постоянно.

– Чего улыбаешься?

Поднимаю глаза. Валерия.

– Да так, – отираю щеки: почему-то думаю, что там слезы после квакающего смеха, но щеки сухие.

– С днем рождения тебя, – говорит она.

Я не сразу вспоминаю, что отвечают в таких случаях.

– А, спасибо.

– Я приду в общагу.

– Хорошо.

Наверное, на моем лице все еще дурацкая улыбка. Я трогаю губы, чтобы понять – есть улыбка или нет – но не понимаю. Валерия странно смотрит на меня, а потом на несколько сантиметров отводит взгляд в сторону от моего лица и смотрит в пространство. Рассеянно говорит:

– Увидимся, – и уходит.

Я поворачиваю голову.

– Анна рвала и метала, ты чего сбежал? – это Даша. Значит, Валерия увидела Дашу, поэтому поспешила удалиться. – Теперь ты впал в немилость у психологини.

– Ну и плевать.

– А игра забавная. Ты так смеялся. В конце урока Анна подытожила: «Когда смотришь в зеркало, всегда видишь кого-то другого». Глупость, по-моему. Как можно видеть кого-то другого в зеркале?

– Давай уйдем отсюда.

– Куда?

– Не знаю, куда угодно.

– У нас еще пары.

– Черт с ними.

На улице серый день. В безрадостной длинной очереди стоят на светофоре автомобили. Пешеходный переход – конвейер людей. Автомобили пялят мутные от пыли глаза на проплывающих по полосатой ленте пешеходов в разноцветных обертках-куртках. Люди напоминают конфеты. Только, в отличие от конфет, начинка у людей одинаковая.

Я держу Дашу за руку, а она что-то рассказывает мне.

В темном кинозале мне становится чуть легче. Я закрываю глаза. Фильм смотреть нет никакого желания. Вдруг вспоминаю, что у меня сегодня день рождения. Девятнадцать лет. От этой мысли как-то ностальгически муторно на душе. Так бывает, когда забыл интересную мысль и пытаешься вспомнить, а не получается.

Только когда Даша положила мне на колено ладонь и начала целовать меня, заслонив головой пол-экрана, я понял, что мы пришли то ли на триллер, то ли на ужастик.

– Пожалуйста, не надо. Пожалуйста, не надо. Не делайте этого. Пожалуйста, не надо, – обреченно, почти равнодушно, причитала героиня. Крупная рука взяла ее за волосы и окунула головой в воду.

Я почувствовал Дашин язык в своем рту. От нее пахло завядшими цветами и сырой землей. Мне стало душно.

На экране рука держала голову женщины под водой, пока не сникли последние трепыхания.

Даша положила мне руку на шею и поглаживала пальцами.

Женщина мертво всплыла вниз лицом и покачивалась на водной глади.

Я отстранился.

– Тебе больше не приятно меня целовать? Это из-за Валерии?

– Что за глупости, нет, конечно.

– А что тогда не так?

– Давай уйдем.

– Мы ведь только пришли. До конца фильма еще полтора часа. Я хочу досмотреть!

– Ладно, останемся.

Даша надулась и больше не притрагивалась ко мне. Я закрыл глаза и зачем-то повторял про себя, что сегодня мне исполнилось девятнадцать лет.

«Сегодня мне девятнадцать. Сегодня мне девятнадцать. Пожалуйста, не надо. Сегодня мне девятнадцать лет».

* * *

Шахматная плитка – черные и белые квадраты. Пол в коридоре общежития. Раньше не замечал его, а теперь увидел. Плитка старая, по краям кое-где крошится. Все здесь старое, не только плитка. Древние коридоры, комнаты-старики с отслаивающимися выцветшими обоями, с затопленными потолками. Унылые мысли в убогом помещении. В одной из комнат, которая навязчиво представляется мне мертвой, и не просто мертвой, а утопленной, мы будем праздновать мой день рождения. Мне девятнадцать. В конце длинного коридора с дверьми по бокам я вижу темное окно. Рама, потрескавшаяся и хлипкая – едва сдерживает наружную тьму. Лампы без абажуров светят через одну, и то еле-еле.

Во рту у меня едкий металлический привкус, пока мы идем с Дашей по коридору. Мы идем вечность. Я вспоминаю, что проснулся сегодня с кровью во рту. Или это было вчера?