Имитация. Насмешка Купидона

Осталось восемь минут. И независимо от того, войдет Джером в дверь кафе или нет, этот день, вероятно, станет последним в нашей истории, и я ни черта не могу с этим поделать. Почему вероятно? Все просто. Он ясно дал понять, что я отправлюсь в Австралию при любом раскладе, вне зависимости от исхода ситуации. И если не Майами, то любой другой город, лишь бы подальше от Сент-Луиса. Мне нужно заставить себя принять решение, от которого Джером никогда не отступится. Прекратить попытки изменить неизбежное, удержать того, кто никогда мне не принадлежал и никогда не будет. Я слишком хорошо знаю его, чтобы позволить себе надеяться.

Давно пора смириться с тем, что я неудачница. С самого детства и по сегодняшний день. Чтобы я ни делала, как бы ни боролась, не позволяя себе опустить руки, за каждым новым жизненным поворотом меня поджидал очередной удар. Случайно, по воле рока или я сама виновата во всем, что со мной происходит? Однажды я смогу ответить на этот вопрос, но не сейчас. Спустя время, которое расставит все по своим местам. Я твердо уверена только в одном — Джером всегда был и будет человеком, рядом с которым отступает страх, а проблемы и сложности кажутся незначительными, решаемыми.

Каждый раз… Каждый раз, когда со мной происходило что-то страшное — Джером оказывался рядом. И случай, когда он без раздумий прыгнул за мной в бассейн, был первым звеном в цепи совпадений. Потом было много других. Молния, ударившая во время прогулки в парке в шаге от меня, огромная ветка, свалившаяся на голову и пробившая затылок, бесконечные травмы при падении с велосипеда, разбитые коленки, драки с Гектором и одноклассницами из-за каких-то обидных кличек, которые они мне давали. Что бы ни случалось, Джером был первым, кто приходил на помощь, помогал, заступался, оправдывал, и он всегда принимал мою сторону, даже если моя вина казалась очевидной. Гектор — мой брат близнец, которого я обожала, несмотря на его отвратительный характер и бесконечные издёвки, никогда не делал для меня ничего подобного.

И я не могла, просто не могла остановить то, что чувствовала, то, что зарождалось уже в детстве, росло и трансформировалось из дружеской привязанности и благодарности в нечто большее. Оно крепло, росло, расцветало, наполняясь новыми оттенками, эмоциями, фантазиями. Но я не замечала главного — Гектора Джером оберегал точно так же, как меня. И иногда мне кажется, что причина наших склок с Геком заключалась в борьбе за внимание Джерома, которого мы оба очень сильно любили, но совершенно по-разному. Сейчас я понимаю, оборачиваясь назад, насколько сильно ошибалась, придавая слишком большое значение различным мелочам.

Конечно, как все девочки я была мечтательницей, сочиняющей собственные сказки, где всегда представляла себя принцессой, попавшей в беду, но а кто был принцем, сражающимся ради меня с драконом, догадаться несложно. И у меня не возникало ни малейшей мысли или сомнения в том, что есть нечто неправильное или запретное в моих фантазиях. Я была ребенком, и мои мечты были невинны. Частично мои чувства к Джерому иллюзорно-вымышлены, на что он постоянно пытается мне указать. Словно я не знаю… Трансформация произошла уже позже. Когда появилась Фей с ее огромными глазами и сиськами, и я возненавидела ее с первого взгляда, заметив, как Джером смотрит на нее. Я никогда не ревновала до этого. Было больно. Ярость, злость душили, но какой-то внутренний инстинкт заставлял меня улыбаться и врать Джерому, что она мне нравится. На самом деле я боялась потерять его доверие и дружбу. Но это были только первые симптомы моей неизлечимой болезни, перешедшей в острую стадию, когда я снова начала самостоятельно двигаться после полутора лет, проведенных в различных клиниках. И моя зависимость оказалась настолько сильной, что спустя несколько лет я не выдержала и нарушила запрет — написала Джерому под именем Филли Бойл. Используя шпионские программы отца, мне несложно было найти его, куда сложнее было скрыть нашу переписку, но папа был слишком поглощен своими расследованиями, чтобы обращать внимание на мои тайны.

— Можно счет, пожалуйста, — голос Брекстона, обращающегося к официантке, врывается в поток моих невесёлых размышлений. Возвращаясь в реальность, я все еще чувствую сдавливающую боль в висках и затылочной части, но она уже не такая острая, как вначале.

— Еще три минуты, — бормочу я, поднимая взгляд на Рони, тревожно наблюдающего за мной. Официантка отошла от нашего столика, и я только сейчас заметила, что заведение сильно опустело. Любители утреннего кофе разбрелись по своим офисам.

— Я знаю, но они истекут. Три минуты, и мы сядем в такси и поедем в аэропорт, — ненавязчиво напоминает мне Брекстон.

— Джерри многое перенял у моего отца, Рони, — произношу я удрученным задумчивым голосом. — Утопические взгляды и стремление спасти мир, даже если этот самый мир не просил его об этом.

— Нет ничего плохого в том, что Джером хочет защитить тебя. Естественное желание… — начинает Брекстон, но я резко обрываю его.

— Для кого естественное? Для брата, любовника или друга?