Имитация науки. Полемические заметки

Е. Д. Эйдельман пришел к своему обобщению не путем умозрения, а на основе опыта. Ознакомившись с великим множеством псевдонаучных текстов, он сумел отсеять случайности и выявить определенные закономерности. Он двигался от практики к общим идеям, а не наоборот. В принципе, иного пути для поиска маркеров, отделяющих науку от псевдонауки, не существует. Таким же точно путем нужно идти, если мы желаем выработать критерии, позволяющие разграничить науку и как бы науку. Чисто дедуктивным путем эту задачу решить невозможно. Насколько обязательно, однако, изучение множества работ для получения достоверного результата? В реальности каждая плохая работа плоха по-своему, и степень их злокачественности может сильно варьировать. Кроме того, существует искажающий фактор в виде вмешательства научного редактора. Редактор пытается в меру своих сил сделать из слабой статьи конфетку и, хотя его возможности ограниченны, порой достигает определенного успеха. Объективно действия такого редактора ведут к тому, что необходимый нам для обобщения материал подвергается, так сказать, порче. Поэтому предпочтителен другой путь: изучение классического, эталонного образца как бы науки с целью выявления ее верифицируемых маркеров. При этом важно, чтобы это не были статьи студентов, магистрантов или иных авторов, еще официально не введенных в храм науки. Они только постигают азы научного ремесла, какой с них спрос? Нам нужен труд, официально признанный вкладом в науку, желательно серьезным вкладом. Задача кажется неразрешимой, потому что существует институт научного редактирования, который должен, по идее, воспрепятствовать появлению такого рода работ. Но любой механизм дает сбои, любой фильтр может быть неисправен. И вообще в жизни порой случается то, чего теоретически не должно быть. Как уже понял читатель, мадам Фортуна озарила нас своей лучезарной улыбкой, и мы нашли искомый труд. Речь идет, конечно, о дилогии Г. Э. Говорухина[291], отдельные фрагменты которой мы довольно подробно проанализировали только что. Как уже сказано, нам и прежде приходилось писать об этом неординарном сочинении[292], однако, сознаемся честно, мы не в полной мере отдавали себе отчет в грандиозности вклада, внесенного Г. Э. Говорухиным в науку. Но, как известно, большое видится на расстоянии, и сейчас, по прошествии более десяти лет с момента публикации его сочинения, мы имеем возможность скорректировать прежнюю позицию.

Внимательный читатель может упрекнуть нас в непоследовательности: мы обещали отыскать один эталонный труд, а фактически представили на рассмотрение публике два. Спешим успокоить нашего критика: фактически перед нами не разные монографии, а два издания одной и той же. Первая практически вся, с ничтожными изменениями, вошла во вторую. Автор добавил два параграфа ко второй главе первой монографии и присовокупил третью главу. Как бы ученые поступают таким образом довольно часто, но им обычно недостает той элегантности, с которой проделал эту процедуру Г. Э. Говорухин. Он не стал, подобно некоторым не очень искусным коллегам, ограничиваться перестановкой слов в заголовке, а просто сочинил новый, не имеющий ничего общего с прежним. Тем самым им задана очень высокая планка в деле изготовления как бы научных продуктов. Но, если разобраться, эта планка расположена на высоте не предельной, а беспредельной. Оцените по достоинству такой факт: название второй монографии на обложке дано в одном варианте, а на титульном листе – в другом. В первом случае слова «Принципы формирования регионального управления на Дальнем Востоке» заключены в скобки, во втором – нет. В оглавлении первого издания монографии первая глава называется «Европейский дискурс власти. Постановка проблемы», а в самом тексте на с. 13 – «Власть и властный дискурс: история взаимодействия». То есть автор, дойдя до тринадцатой страницы, забыл о том, что написано на четвертой. На этой же тринадцатой странице формулируется цель исследования, но на семнадцатой она формулируется снова! Причем совсем не та, что прежде. И кто еще дерзнет состязаться с Г. Э. Говорухиным в деле ниспровержения замшелых канонов изложения?!

Но продолжим погружение в предмет.

Непреходящая заслуга автора – особый, уникальный, совершенно неповторимый стиль изложения. Он настолько своеобразен, что возникает даже вопрос: да стиль ли это? Быть может, что-то более существенное: наречие, диалект, самостоятельный язык?

Мы уже привели некоторые образцы этого беспрецедентного феномена, но для доказательства нашего тезиса этого недостаточно. Что ж, добавим к уже имеющимся примерам новые. Оцените по достоинству такое высказывание: