Имитация. Падение «Купидона»

— Я, как и ты, годами вынашивал свою месть и совершил ее. Даниэль Морган тоже был расстрелян, но его жена и сын не пострадали. Тогда у меня еще имелся свой кодекс справедливости, и я верил в дружбу. Кертис и я не имели никакого отношения к войне между нашими отцами. Он так и не узнал, что это я заказал Даниэля. А дальше… Дальше ты знаешь. Кертис занял пост отца, а я попал в правление. Мы развивали бизнес, продолжили разработки по Купидону, замороженные в свое время Даниэлем Морганом. Оба женились. Кертис ради выгоды и связей, я по любви. Я видел, как менялся Кертис, как развращали его власть и растущие капиталы на счетах, и сам становился таким же, хотя в глубине души был уверен, что отличаюсь, но, разумеется, это было не так. Работа над Купидоном и открывающиеся возможности изменили нас обоих. То, что мы делали, может показаться кощунственным и диким для многих непосвящённых. И я наивно полагал, что смогу сохранить свою жену и нашу с ней любовь незапятнанной. Моя болезнь, как кара за грехи, стала приговором, но мне удалось выжить, и я внезапно осознал, что не должен терять время впустую, тратить его на сделки с совестью и бессмысленные сомнения. Я начал жить так, как хотел, как считал нужным, и мне не было стыдно. Ни перед людьми, которые пострадали, ни перед Дайаной. Я втянул ее в работу над Купидоном, хотя прекрасно знал, что ей совсем не понравится то, что она узнает во время исследований. Так и вышло. Чем больше она спорила, тем сильнее меня раздражала. Иногда мне хотелось плюнуть на последствия и показать результаты неофициальных тестов Купидона, проводимых на проститутках.

— Она знала, — отвечаю я мрачно.

— Да. Дайана взяла документы из моего сейфа. Она оказалась умнее, чем я думал, — болезненный огонь появляется в бледных глазах Моро. И он на мгновение оживает.

— Она любила тебя. Несмотря на то, что узнала, — с укором бросаю я, и он снова невозмутимо кивает.

— Я знаю.

— И ее вины в том, что сделал с ней Кертис Морган, не было, — продолжаю звенящим от ярости голосом. Но все мои слова рикошетят о восковую маску Моро.

— И это тоже я знаю, — отвечает он.

— Она не сдала тебя, только его, хотя могла.

— Да, не сдала.

— Она хотела вернуться, узнав, что у тебя рецидив, потому что продолжала тебя любить.

— Да, так и было, — в его голосе наконец-то проскальзывает напряжение. Он закрывает глаза, словно собираясь с последними силами.

— А ты отправил к ней Роберта Крауза, который все это время работал на тебя. Это письмо, что ты мне показал, предназначалось тебе, а не Логану.

— Да, ты удивительно осведомлён, парень, — измученно соглашается Моро с каждым моим выпадом.

— И тебе нечего ответить? — в моем голосе отчётливо звучат металлические нотки. Мне хочется удушить его собственными руками и смотреть в рыбьи пустые глаза, пока последняя судорога не покинет тело.

— Я узнал обо всем, что ты мне изложил, уже после ее гибели, — хрипло произносит Моро. Он открывает глаза. Его взгляд тухнет, остывает. — Она отправила мне письмо, которое дошло спустя три дня после ее смерти. До этого момента у меня была другая версия событий. Дайна спуталась с моим лучшим другом. Потом вступила в сговор с полицией, сбежала, будучи беременной от другого, прихватив компромат против меня. Все это смотрелось не очень, не так ли?

— Где письмо? — вздрогнув, спрашиваю я.

— Я сжег его, Джером, вместе со своей душой и после развеял пепел над ее могилой, — глухим голосом ответил Моро. И я понимаю, что он не лжет. Все, что он делал позже — отголосок войны, проигранной самому себе. Ломая меня, Моро испытывал садистское удовольствие оттого, что кто-то уверенно повторяет его ошибки, его грехи.

— Ты хотел, чтобы я убил ее? — ледяным тоном интересуюсь я.

— И ты убил, — согласно кивает Моро, в изнеможении прикрывая глаза.

— Я про Эбигейл, — резко уточняю я.

— Крошка Кеннета не входила в мои планы, и мне пришлось откорректировать их, задействовать амбициозную Ребекку Томпсон. Я ставил на Фей, но она оказалась недостаточно хороша, недотянула. Ты помнишь, что говорил Кертис о женщинах?

— Категории, на которые он их делил? — конечно, я помню. Слово в слово. Как можно забыть подобный цинизм?

«К первой относятся сучки, которых я трахаю или использую для работы, вторые — секретное оружие, предназначенное для особых целей. Все остальные — скот, которым я торгую.»