ИМХО

Буян – мой учитель. Это он сделал из меня Волхва. А сейчас к нему ушла прятаться и Миланья, вдова Златана и мать Колояра. Боится она не самого Гостомысла проклятого, а тех сил, что за ним стоят. Ну, не мог же обычный Мытник самостоятельно растить василиска. Не мог, значит, ему помогали. А то что приказы давали люди недобрые – ежу понятно. О, кстати, ежик!!!

Заходя в Дремучий лес, положил дары лешему (так я его и не увидел), к ним снова семенил уже знакомый колючий приятель.

– Привет Лешему передавай, – сказал я ежу.

– И тебе не хворать, – раздалось из чащи. – за дары спасибо.

– Это ты, Хозяин леса?

– Я не хозяин, а его слуга.

Дальше, сколько бы я не пытался продолжить диалог, получался один монолог. Леший принял дары и удалился.

 К жилищу Буяна добрался без приключений. Меня встретила Миланья. Заметив мою персону она улыбнулась, поприветствовала и сразу налила лесного отвара, который изливался обалденно пахнущим паром из котелка над тлеющим костерком. И аромат, и вкус были изумительные – чем-то приятно терпким с привкусом лесной земляники.

– А где Коляр? – спросила мать про сына.

– В Городе они, жилье нам подыскивают, обустраиваются. Не волнуйся, все у нас хорошо.

– Это хорошо, когда хорошо.

– А Буян где?

– А это только Велесу известно, и то вряд ли.

Да, мой наставник никогда никому не объяснял, где и по каким делам он пропадает. Даст задание, уйдет с утра в лес, вернется к вечеру и молчит. Я как-то попытался проведать про это, но ответа не удосужился, как- будто и не было моего вопроса. А может, его и правда не было с точки зрения Мастера. К вопросам-ответам он относился серьезно.

Неожиданно ветки распахнулись и к домику вышел Буян. Также улыбнулся, налил себе отвара сел рядом. И сразу произнес:

– Обратно пойдешь, будь осторожен. Берлог объявился.

– А чего мне бояться, – отмахнулся я. – Со мной мой Посох.

– Что с тобой – это хорошо. И бояться тоже не след, а вот опасаться лиха всегда нужно. Берлог непростой медведь. И не шатун он даже, тут что-то посерьезней будет. Как бы кудесником Олександром этот берлог не оказался. Звери про него бают, но самому встретиться не удосужилось.

– Волхв? – я уже слышал имена волхвов и до меня сразу дошло, что речь идет о друиде. Олексанр переводится, как подобный «легу сын жреца леса» («сан» – сын; «др» -древо).

– В прошлом. А сейчас кудесник, с бубном ходит.

– А это плохо?

– Не плохо, и не хорошо. Силу он свою в амулет передал. Для себя жить пытается. Кто его знает, что у него на уме, может пособить, а может и порчу наслать. Он же правнук по женской линии, самый что ни наесть колдун.

– Это как?

– А вот так. Девка родит девку, эта вторая принесет третью, и родившийся от третей мальчик становится колдуном. Всегда так было. А колдун он не добру или злу служит, а выгоде своей. Будет ему польза – поможет, а не будет, мимо пройдет, али вообще изничтожит. Поэтому, бояться не надо, но настороже возвращайся. – И Буян замолчал, закрыв глаза.

Молчали и мы. Было как-то неловко, но прерывать его ход мыслей никто не решался. Может он думу какаю важную размышляет, а может, уснул просто. Вспомнился анекдот из моей молодости, когда студент бежит с зачета радостный и врезается в доцента, который что-то рассказывал своему коллеге.

– Простите, – и дальше бежать, но тщетно, препод хватает его за руку и начинает отчитывать.

– Простите? Вот так просто? Да ты знаешь, что мы ученые мужы. Возможно, в ходе нашего разговора сейчас бы родилась идея, которая помогла человечеству вылечить рак или улететь к звездам! А ты что сделал своим проступком? Перебил наш разговор, убил на корню нарождающуюся мысль. Теперь еще долго люди будут болеть и умирать, а пределы Солнечной системы при нашей жизни уже никто не увидит.

Студент в слезах, весь в раскаянии. Наконец его отпускают, и он ретируется. Профессор поворачивает к своему коллеге и говорит:

– Так, на чем я остановился? А… Та студенточка даже очень ничего и не жеманится, ножки длинные под короткой юбочкой не прячет. А какие у нее ножки, я бы ей вдул!

Может не по теме ассоциация в голове вылезла, но на то она и ассоциация, чтобы рождаться, никого не спрашивая. В этот момент Буян распахнул очи, бодро вздохнул и произнес:

– Ну раз уходишь, держать не станем. Благодарю, что побывал, про судьбу нашу печешься. Коляру скажи, чтобы за мать не переживал, схороню ее от лихих глаз… Ну ступай уже, ступай. Раз надо, значит надо, – вот так он меня и выпроводил.