Император Алексей Ι Комнин и его стратегия

Хан Тугоркан был не менее знаменит, чем Боняк, в первую очередь своими военными авантюрами, которые и предопределили, в итоге, его короткий век. Два года спустя после битвы при Левунионе, в 1093 году, Тугоркан уже воевал вместе с Боняком против Киевского князя Святополка Изяславича. Половцы нанесли сокрушительное поражение русским князьям в битве на реке Стугне 26 мая 1093 года. Затем Святополк был снова дважды разбит половцами – 23 июля 1093 года на реке Желани, где полегло две трети жителей Киева, а затем под Халепом, – после чего заключил с ними договор и женился на дочери Тугоркана. В 1094–1095 годах Тугоркан и Боняк, окрыленные победами над русскими князьями, вновь атаковали Византийскую империю. Половецкие ханы поддерживали мятеж самозванца Лже-Диогена, выдававшего себя за сына покойного императора Романа IV (возможно, за Константина Диогена). Однако император Алексей посредством удачно спланированной интриги сумел захватить самозванца, и половцы потерпели сокрушительное поражение. Примерно год спустя, в мае 1096 года, Тугоркан вторгся в русские земли, осадил Переяславль и через полтора месяца, 19 июля 1096 года, в битве на реке Трубеж погиб вместе с сыном.

Половецкий шлем из кургана Чингул. XIII век

В начале весны 1091 года боевые действия в восточной Фракии – довольно успешные для Алексея, собравшего войска вокруг Константинополя – увенчались общим наступлением ромеев и куманов (половцев) на печенегов. Это наступление завершилось полным разгромом неприятеля. В апреле 1091 года печенежские ханы, пользуясь наличием общего языка, вступили в тайные переговоры с половцами, и попытались перекупить часть воинов Боняка и Тугоркана. Половецкие ханы, видимо, не будучи уверены в своих людях, требовали от Алексея скорейшего начала наступления, угрожая, в противном случае, атаковать печенегов в одиночку и забрать все трофеи. На помощь Алексею прибыл конный отряд численностью до 5000 человек, состоявший, по словам Анны Комниной, из жителей горных областей. В. Г. Васильевский высказал предположение о том, что «жителями горных областей» являются не валахи или сербы, а дружина Василько Ростиславича (1066–1124), князя Теребовльского, который контролировал регион Карпат, набирал там рати и периодически совершал дальние походы против поляков и венгров.

29 апреля 1091 года Алексей отдал приказ о наступлении и лично повел в атаку ромеев, используя, по словам Анны, серповидное построение конницы в стиле степных кочевников. Половцы атаковали печенегов со своей стороны. В результате печенеги были наголову разгромлены. Эта победа императора Алексея Комнина, став кульминацией всей печенежской войны, спасла империю от неминуемого краха. Ромеи и половцы захватили огромное количество пленных печенегов – до 30.000 человек, включая стариков, женщин и детей, а также кибитки, шатры и огромное количество другого имущества. Разумеется, необходимо было выделить значительное число солдат для конвоирования пленных, поскольку расселить их во внутренних областях империи, как традиционно поступали византийские императоры с побежденными кочевниками, уже не представлялось возможным как по причине разорения балканских фем, так и в связи с начавшимся наступлением сельджуков на южном побережье Мраморного моря. Алексей, вероятно, опасался, что пленные печенеги смогут переманить половцев на свою сторону и вольются в их орду, после чего кочевники общими усилиями атакуют Константинополь или попытаются прорваться в западные районы Македонии. В следующую после сражения ночь византийские солдаты, как отмечает Анна, без ведома императора перебили все 30.000 пленных печенегов, не пощадив ни женщин, ни детей. Трудно, конечно, представить себе, что подобная этническая чистка в духе подразделений ВЧК-НКВД СССР или айнзацкоманд Третьего Рейха была возможна в такие короткие сроки и при отсутствии огнестрельного оружия, заранее приготовленных похоронных команд и специальных полигонов. По всей видимости, Анна преувеличивает количество жертв и гиперболизирует последствия спонтанно возникшей резни, желая произвести впечатление на читателя и передать нравственную сущность произошедшего.