Император Алексей Ι Комнин и его стратегия

Совместные действия Алексея и крестоносцев после переправы основной армии пилигримов в Малую Азию подробно описаны в упомянутых выше работах Фердинанда Шаландона, Ф. И. Успенского, А. А. Васильева, Стивена Рансимэна, поэтому нам нет необходимости останавливаться на них. Осада Никеи 14 мая – 19 июня 1097 года стала, в сущности, единственной боевой операцией, проведенной совместными силами василевса и крестоносцев. Сам император находился на определенном расстоянии от союзников, в районе Пеликана, возле Никомидийского залива, не желая выдавать крестоносцам малочисленность своей армии. 21 мая крестоносцы, в частности, провансальские рыцари графа Раймунда, отбили попытку сельджуков деблокировать Никею, положив на месте до четырех тысяч турок. Пленным сельджукам крестоносцы отрубили головы, которые заряжали в требушеты и забрасывали их через стены в город. Возможно, эта операция была предпринята по совету кого-то из византийских стратигов, помнивших о том, как наводил страх на арабов император Никифор II Фока во время завоевания Крита[209]. Вместе с крестоносцами в осаде принимали участие отряды Татикия и Мануила Витумита, а также экипажи византийских боевых кораблей, которые удалось перетащить волоком в Асканиево озеро 17 июня и блокировать подвоз провианта защитникам города. В итоге, как известно, сельджуки сдали Никею Мануилу Витумиту, который ввел в город византийский гарнизон, гарантировал туркам пощаду, объявил город владением империи и разрешил крестоносцам посещать город группами, не превышавшими десять рыцарей. В Никее ромеями была захвачена Айша Хатун, вдова Абуль Касима и дочь Чаки Бея. Алексей Комнин обеспечил ей и всем ее рабыням торжественный прием в Константинополе, а затем отправил ханшу Кылыч Арслану, султану Рума. В Никее Боэмунд Тарентский убедил своего племянника Танкреда принести оммаж императору Алексею, во имя успеха предстоящей кампании.

Во время осады крестоносцами Антиохии (27 октября 1097 – 4 июля 1098) произошла знаменитая интрига, сущность которой, вероятно, раскрыта Фердинандом Шаландоном. Боэмунд Тарентский, мечтая о завоевании города для себя и, одновременно, понимая, что император Алексей потребует возврата Антиохии, ссылаясь на вассальную клятву верности, принесенную крестоносцами, добился от баронов обещания отдать город ему вопреки мнению графа Раймунда Тулузского. Все это произошло в тайне от Татикия, сопровождавшего крестоносцев в качестве представителя василевса. Затем Боэмунд внушил Татикию, что император Алексей ведет тайные переговоры с сельджуками, это обстоятельство может стать известно крестоносцам, поэтому Татикию лучше покинуть лагерь во избежание конфликта. Татикий так и поступил, сославшись на необходимость привести подкрепления.

Анна Комнина передает рассказ Татикия об этих событиях, который она слышала от Татикия лично: «Боэмунд не хотел отдавать город Татикию во исполнение клятвы императору, он сам домогался Антиохии, а узнав об агарянах (об армии хорасанцев. – А. М.), задумал дурную думу: волей или неволей принудить Татикия отступить от города. И вот Боэмунд пришёл к нему и сказал: «Заботясь о твоей безопасности, я хочу открыть тебе тайну. До графов дошёл слух, который смутил их души. Говорят, что войско из Хорасана султан послал против нас по просьбе императора. Графы поверили и покушаются на твою жизнь. Я исполнил свой долг и известил тебя об опасности. Теперь твоё дело позаботиться о спасении своего войска». Татикий, видя, что начался сильный голод (бычья голова продавалась за три золотых статира), отчаялся взять Антиохию, снялся с лагеря, погрузил войско на ромейские корабли, стоявшие в порту Суди, и переправился на Кипр».

[Ὅπερ μεμαθηκὼς ὁ Βαϊμοῦντος καὶ μὴ θέλων τὴν Ἀντιόχειαν παραδοῦναι πρὸς τὸν Τατίκιον κατὰ τοὺς προ γεγονότας πρὸς τὸν βασιλέα ὅρκους, ἀλλ’ ἑαυτῷ μνηστευό μενος ταύτην, βουλὴν βουλεύεται πονηρὰν δι’ ἦς αὐτὸν ἄκοντα μεταναστεῦσαι παρασκευάσειε. Προσελθὼν τοίνυν αὐτῷ φησιν· «Ἀπόρρητόν τι ἀποκαλύψαι σοι βούλομαι, κηδόμενός σου τῆς σωτηρίας. Λόγος τις τοῖς ὠσὶ τῶν κομήτων ἐνηχηθεὶς συνετάραξεν αὐτῶν τὰς ψυχάς, ὅτι τοὺς ἀπὸ τοῦ Χοροσὰν ἐρχομένους ὁ βασιλεὺς τὸν σουλτά νον ἔπεισε καθ’ ἡμῶν ἐκπέμψαι. Τοῦτο δὲ πιστὸν οἱ κόμη τες ἡγησάμενοι κατὰ τῆς σῆς μελετῶσι ζωῆς. Κἀγὼ μὲν τοὐμὸν ἤδη πεπλήρωκα καὶ τὸν ἐπερχόμενόν σοι προείρηκα κίνδυνον· τοῦ λοιποῦ σόν ἐστιν, ὑπὲρ τῆς ἑαυτοῦ καὶ τῶν ὑπὸ σὲ ταγμάτων φροντίσαι σωτηρίας.» Ὁ δὲ Τατίκιος, ὁρῶν μὲν καὶ τὸν λιμὸν πολύν (καὶ γὰρ ἡ κεφαλὴ τοῦ βοὸς ἐπὶ τρισὶ χρυσίνοις στατῆρσιν ἀπεμπολεῖτο), ἀπαγορεύων δὲ καὶ τὴν τῆς Ἀντιοχείας ἅλωσιν, ἤδη ἐκεῖθεν ἀπάρας, εἰς τὸν ἐν τῷ λιμένι Σουδὶ ἱστάμενον ῥωμαϊκὸν στόλον εἰσελθὼν τὴν Κύπρον κατέλαβε][210].