Император Август и его время

Парфяне, раздосадованные переменой ожидаемого маршрута легионов, всё равно организовали преследование войска Антония и вскоре сумели создать для римлян трудности. Им удалось разрушить запруду на одной из рек этой местности, и хлынувшая вода затопила дорогу, по которой отступали войска. Прекрасно понимая искусственную природу внезапного наводнения, Марк приказал войскам строиться в боевой порядок. Ожидая скорой атаки парфян, триумвир повелел оставить в построении специальные проходы, через которые могли пройти легковооружённые воины. Они должны были выбежать навстречу парфянской коннице и засыпать всадников метательными копьями, а также градом пущенных из пращей камней и свинцовых снарядов.

Всё произошло так, как и предполагал Антоний. Конные парфяне обрушились на не закончившую ещё боевое построение римскую пехоту, но тут их самих атаковали легковооружённые солдаты. Конные лучники смогли нанести им немалый ущерб, но и парфянские потери оказались значительными. Отступив и перестроившись, парфянская лёгкая кавалерия ринулась в новую атаку. Но тут им навстречу ударила выстроенная плотным клином тяжёлая кельтская конница римского войска. На ограниченном пространстве тяжеловооружённые всадники в плотном построении всегда брали верх над лёгкой кавалерией. Парфяне были рассеяны.

Успех боя стал хорошим уроком для римлян и далее. «Это научило Антония, как нужно действовать, и, усилив множеством копейщиков и пращников не только тыл, но и оба фланга, он выстроил походную колонну прямоугольником, а коннице дал приказ завязывать бои с противником, но, обращая его в бегство, далеко не преследовать, так что парфяне, в продолжение четырёх следующих дней не имевшие над римлянами никакого перевеса, – потери с обеих сторон были равны, – приуныли и, под предлогом надвигающейся зимы, уже сами подумывали об отступлении», – пишет Плутарх[824].

Всё шло относительно благополучно, и, казалось, серьёзные беды римлянам не грозили. Но, действуя сам продуманно и осторожно, Марк Антоний, увы, не сумел оказать соответствующего влияния на своих подчинённых. Иные из них слишком вдохновились успешным движением войска и умелым противодействием парфянам. Захотелось большего – победных сражений. И вот один из наиболее решительных легатов Флавий Галл сумел выпросить у главнокомандующего отряд войска, с которым вознамерился победно атаковать парфян. Антоний неосторожно это предложение принял. Итог оказался самым печальным. Отважный, но недальновидный Флавий вопреки успешной тактике последних дней увлёкся атакой. Парфяне этим умело воспользовались и окружили оторвавшийся от главных сил римский отряд. Тут же в дело вступили их лёгкие конники, метко осыпая врагов стрелами. Галл осознал гибельность своего поступка и стал отчаянно, но, увы, запоздало взывать о помощи. На его призывы другие легаты откликнулись, однако действовали бестолково, направляя на подмогу окружённым воинам небольшие отряды, которые один за другим сами становились жертвами парфянских лучников. Наконец, на выручку был вынужден устремиться сам Антоний, возглавивший отозванный из головы колонны Третий легион. Парфяне были остановлены, окружённые спасены. Правда, безумно отважный Флавий Галл, получив в грудь четыре вражеских стрелы, вскоре умер[825]. Потери оказались немалыми: убитых было не менее трёх тысяч, и пять тысяч раненых товарищи принесли в лагерь. Антоний, потрясённый трагическим исходом сражения, ввязаться в которое он незадачливому легату сам разрешил, теперь обходил лагерные палатки, где лежали спасённые, пытаясь их ободрить. «Раненые радостно принимали его рукопожатия, просили идти к себе, позаботиться о собственном здоровье, не сокрушаться так горько, называли своим императором и в один голос говорили, что, пока он цел и невредим, – их спасение обеспечено»[826]. По словам Плутарха, «тогда сочувствием к страдающим и отзывчивой готовностью помочь каждому в его нужде он вдохнул в больных и раненых столько бодрости, что впору было поделиться и со здоровыми»[827].

В целом, в дни столь непростого отступления римлян от Фрааспы обратно в пределы Армении Антоний, что нельзя оспорить, проявил себя как умелый и знающий военачальник[828]. В противном случае всё римское войско могло бы остаться на просторах Мидии Атропатены. В то же время в этом походе проявились и слабые стороны Марка как полководца. Слишком поспешное продвижение войска обрекло ценнейший обоз армии на погибель, что сразу сделало невозможной успешную осаду мидийской столицы. В случае с Флавием Галлом Антоний показал неспособность жёстко контролировать своих легатов, не позволяя им авантюрных действий. А ведь это – первейший долг главнокомандующего!