Император Август и его время

Август очередной раз проявил себя умелым управленцем. Учреждение новых должностей, обладатели которых будут нести прямую ответственность за состояние и развитие всех основных сфер жизнедеятельности Города, было безусловным благом для всей системы управления им. Стремление задействовать в управленческих структурах как можно больше людей – это и расширение опоры власти, и подготовка кадров толковых, знающих своё дело городских чиновников. Если деятельность унаследованных от Республики высших органов власти сводилась, прежде всего, к выполнению решений и предначертаний Августа[1224], то создаваемые им новые должности предназначались для решения насущных проблем в интересах всего населения.

О личных контактах с простым народом правитель государства также не забывал. Комиции продолжали свою работу. Происходили выборы, утверждались законы. Август всемерно демонстрировал своё самое серьёзное отношение к выборным структурам власти. Он не просто подтвердил, но и усилил наказание за подкуп избирателей. При этом магистратов комиции избирали исключительно по его рекомендациям и указаниям. Причём Август лично проводил агитацию за своих ставленников, а на выборы приходил как рядовой гражданин и подобно всем римлянам отдавал свой голос за того или иного кандидата. И надо же – на всех выборах регулярно побеждали все те, кому он оказывал предпочтение. Такое вот чудесное совпадение пожеланий правителя и свободного выбора народа!

Естественно, что император и верховный главнокомандующий внимательно следил за действиями военных. «Не скупился он и на почести за военные подвиги: более тридцати полководцев получили при нем полные триумфы, и еще больше – триумфальные украшения»[1225]. Последняя награда была личным изобретением Августа. Победитель-полководец получал одежды триумфатора, лавровый венок, право на курульное кресло и статую. При этом честь полного триумфа доставалась императору. Последний триумф полководца, не имевшего отношения к семье Августа, случился 27 марта 19 г. до н. э. Бывший оруженосец Гая Юлия Цезаря Луций Корнелий Бальб разгромил мощное объединение кочевых племён в Северной Африке, на краю Сахары, чем и заслужил триумфальную процессию. В дальнейшем триумфы будут доставаться только родственникам Августа. Ещё один признак торжества наступившей автократии над прежними республиканскими традициями[1226].

Событие, также проливающее свет на особенности взаимоотношений Августа с военными, случилось на рубеже 23–22 г. до н. э. Принцепс неожиданно для себя столкнулся с открытой, пусть и не очень многочисленной оппозицией и даже организацией заговора против него.

Бывший наместник Македонии некто Марк Прим был обвинён в том, что, исполняя свою должность, он нарушил закон, запрещавший проконсулу начинать войну с соседними государствами без разрешения сената и народа. Дело усугублялось тем, что фракийцы-одрисы, против которых и начал боевые действия Прим, числились народом, дружественным Риму. Всё, на первый взгляд, выглядело просто – самоуправство наместника казалось очевидным. Но в римском правосудии во все времена действовал безупречно справедливый принцип: «Да будет выслушана и другая сторона!» И вот тут-то случилось неожиданное. Обвиняемый заявил, что действовал не по собственному почину, но с соизволения самого Августа. Мало того, он ещё и добавил, что злосчастную войну заранее одобрил также племянник императора Марцелл. Эти заявления, понятное дело, шокировали судей. Август, узнав о таком повороте дела, счёл за благо лично вмешаться. Принцепс явился в суд и как простой римский гражданин ответил на вопрос претора, ведшего это разбирательство, приказывал ли он Приму воевать с одрисами решительным отказом[1227]. Насколько Август был искренним, определить невозможно. Удивительно само заявление Прима. Так лгать в его положении было чистым безумием. Ссылаться на Августа, да ещё и покойного Марцелла приплести … ну очень рискованный шаг! Ведь не мог же он надеяться, что император стерпит явную ложь? Или Август был просто не причём, а молодой Марцелл действительно присоветовал Приму воевать и сам приврал о согласии на это дядюшки? Но ведь у покойника-то не спросишь…