Император Август и его время

Одновременно с войной, которую Тиберий вёл в Паннонии, его младший брат возглавил боевые действия в Германии. Таков был удачный и продуманный выбор Августа. Чем он мог руководствоваться, так распределяя командование армиями между братьями-полководцами? В Ретийской войне они оба проявили себя отменно. Тиберий – главнокомандующий, Друз – его «правая рука». Никакого соперничества в ходе кампании между ними не возникло. У обоих было высокое чувство ответственности, и они прекрасно сотрудничали. В то же время Август, внимательно следивший за действиями братьев, не мог не заметить существенной разницы в их образе служения Марсу и Беллоне. Для завоевания Паннонии и утверждения там римского господства, закрепления рубежей Империи по Дунаю нужен был, скорее, неторопливый, обстоятельный военачальник, склонный, прежде всего, к расчётливости в своих действиях и не чуждый осторожности. Здесь Тиберий равных себе в военном окружении Августа не имел. Да и сам принцепс справедливо считал своего старшего пасынка наилучшим военачальником, поскольку тот образцово соответствовал его любимому изречению: «Осторожный полководец лучше безрассудного»[1439]. Вот слова Августа, обращённые к Тиберию: «Будь здоров, любезнейший мой Тиберий, желаю тебе счастливо сражаться за меня и за Муз; будь здоров, любезнейший мой друг, и, клянусь моим счастьем, храбрейший муж и добро-совестнейший полководец». В другом письме император пишет: «Я могу только похвалить твои действия в летнем походе, милый Тиберий: я отлично понимаю, что среди стольких трудностей и при такой беспечности солдат невозможно действовать разумнее, чем ты действовал. Все, кто были с тобой, подтверждают, что о тебе можно сказать словами стиха:

Тот, кто нам один неусыпностью выправил дело»[1440].

Война в Германии должна была носить иной характер, чем на Балканах и в Среднем Подунавье. Насколько удастся завладеть зарейнскими землями и закрепиться на них, где пройдут там новые рубежи Империи – вопрос оставался открытым. Страна эта римлянам была довольно плохо известна, и война должна была носить стремительный характер, ошеломляющий противника. Отсюда неизбежные риски, не исключая и авантюрных решений. С этой точки зрения Децим Клавдий Нерон Друз был именно тем полководцем, кому можно было поручить такую кампанию, начавшуюся в 12 г. до н. э.[1441]. Какова могла быть её конечная цель? Об этом написано много, есть самые разные подходы. Существуют и мнения, что завоевательная политика Августа на Западе складывалась стихийно, исходя из конкретных потребностей и возможностей Империи. Но есть и противоположный подход: вторжение в Германию должно было стать началом осуществления плана грандиозных завоеваний в Центральной Европе[1442]. Здесь, думается, надо обратить внимание на следующее: войны Рима с германцами после столкновения с ними в Галлии Гая Юлия Цезаря носили, прежде всего, оборонительный характер. Недолгие действия божественного Юлия за Рейном никаких последствий не имели. И вот при Августе всё радикально меняется. Надо сказать, что само противостояние Рима с варварским миром на Западе носило неоднозначный характер. С одной стороны, римляне постоянно были в положении обороняющихся, отражая частые нападения германцев на свои владения в Галлии. С другой стороны, стремление Империи к расширению своих пределов в эту эпоху находится на самом высоком подъёме. Гражданская война на время и несколько ослабила такую тенденцию. Но и во время внутренней смуты римляне при каждом удобном случае стремились к приобретению новых земель – вспомним поход Антония в Мидию и Иллирийскую войну Октавиана.

Ну а завершилась гражданская война захватом Египетского царства Птолемеев. Потому войны Августа, направленные на расширение владений Империи, – явление глубоко закономерное, вытекающее из сущности римской политики со времён II Пунической войны. И поход Друза в Германию – одно из звеньев в цепи наступательных римских войн, которое типологически едва ли стоит выделять. Как и в случаях с паннонцами, далматами, иллирийцами, ретами, винделиками римскому вторжению предшествовали варварские набеги, порой весьма жестокие и разорительные для провинций державы. Это, разумеется, не означает, что в наступлении на варваров заключалась, прежде всего, оборона от них. Но недооценивать способность соседей Рима самим провоцировать жёсткие ответы Империи не приходится. Народы эти частенько просто не до конца понимали, с какой силой они соседствуют и чем это может для них закончиться. Так что, при Августе, как, впрочем, и в иные времена, стремление римлян защитить свои пределы от вражеских вторжений и желание всё более и более расширять свои владения причудливо переплетались. Какая из двух тенденций преобладала, сказать сложно. Чаще всего одна быстро перерастала в другую. Начало военных действий в Германии в 12 г. до н. э. – убедительный тому пример.