Император из двух времен

Плывем над Старою Москвой,

В окне, сменяясь: Кремль, Храм, лодки…

Кольцо бульваров подо мной.

Над крышею стучат колеса,

Арбат внизу в заторе взмок

Там жертвы частного извоза

Плетутся тихо на восток.

А нам маршрут назначен к югу,

Качнувшись у Москвы-реки,

Вагон прижавшихся друг к другу

Несёт по небу в Лужники.

Леонид Каннегисер (2)

май 1920 г.

1. Летучка (пролетка, рельса) — народное название московского подвесного («летающего») трамвая.

2. Леонид Иоакимович Каннегисер (1896–1961) — русский поэт, инженер, магистр политической экономии, международный гроссмейстер по шахматной композиции, друг Сергея Есенина, в 1919-21 годах, его помощник в Государственной Думе.

* * *

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МОСКВА. ОЛИМПИЙСКАЯ ДЕРЕВНЯ. СТАДИОН «ЛУЖНИКИ». 1 мая 1920 года.

Вижу в толпе господина Муссолини, который обхаживает приметную спортсменку из германской делегации. Где-то я её видел. Блин, да это же Лени Рифеншталь! Как причудливо тасуется колода истории.

Как тасуется колода!

Бенито Алессандрович может вполне снять эпохальную нетленку с Лени Рифеншталь в главной роли. Тем более что вряд ли в этой истории она снимет свой «Триумф воли».

Зато Бенито снял "300 спартанцев".

* * *

ИМПЕРСКОЕ ЕДИНСТВО РОССИИ И РОМЕИ. РОССИЙСКАЯ ИМПЕРИЯ. МОСКВА. ОЛИМПИЙСКАЯ ДЕРЕВНЯ. 1 мая 1920 года.

Тут случился фурор. Среди публики появилась сама Императрица Мария. Со своей спутницей, княгиней Емец-Арвадской, они вели перед собой на поводках своих каракошечек. И выглядели Царица с княгиней просто невообразимо!

Дамы просто хватались за сердце от зависти, а мужчины от перспектив трат на своих дам.

Пурпурные и багряные «василевсы». Шикарные кардиганы «От Натали». Необычные спортивные туфли. Защитные от солнца очки. Модные и изящные наручные часы.

Императрица шла гордо.

Это был её день.

* * *

ТЕКСТ ВИТАЛИЯ СЕРГЕЕВА:

Из книги: Г. К. Жуков (1) «Воспоминания и размышления». М. 1970 г.

По самый конец Великой войны получил я ранение в русинском Шарише (2). Ещё в госпитале в Прешове получил третьего своего Георгия и предложение пойти в школу прапорщиков, уже Словацкой армии. Там была большая потребность в кадрах и моего образования, и боевого опыта должно было хватить. Язык тамошний, схож с нашим, чуть не половина православные и вообще русинами себя кличут, так что освоился бы быстро. Но размышляя, я вспомнил моего командира по унтер-офицерской школе. Ротный меня там невзлюбил, и пришлось с опаской идти к более высокому начальству, я даже думал, что дисциплинарного батальона мне не миновать.

Начальника команды мы знали мало. Слыхали, что офицерское звание он получил за храбрость и был награжден почти полным бантом георгиевских крестов. До войны он служил где-то в уланском полку вахмистром сверхсрочной службы. Мы его видели иногда только на вечерних поверках, говорили, что он болеет после тяжелого ранения.

К моему удивлению, я увидел человека с мягкими и, я бы сказал, даже теплыми глазами и простодушным лицом.