Император. Книга третья. Суворов

– Неужели все это с нами было? – грустно усмехнулся я, растирая обмороженные ноги, которые каждое утро горели и ныли. Смазывал лечебным маслом ожоги на руках от пушечных выстрелов.

– Мне тоже верится с трудом, – поддержал меня Константин, и сердито добавил: – Ненавижу политику. Посмотрите, Семён, разве же это плохо, вот так, просыпаться каждое утро в покое и неге, пить кофе, совершать прогулки, а потом заниматься вполне мирными делами. Годы, проведённые в Гатчине, были для меня кошмаром. Мы с братом Александров вставали чуть свет. В любую погоду стояли на вахтпарадах. Эти вечные учения. Нас кормили скудно. Отец постоянно напоминал нам слова Леонида, воспитателя Александра Македонского: «Лучший завтрак – ночной поход, а лучший ужин – скудный завтрак». Однако ни из меня, ни из моего брата не получилось Александра Великого. Хочу покоя и мира. Вы меня осуждаете, Семён?

Я не хотел говорить на эту тему, да и не успел ничего сказать. Появился вестовой и сообщил, что главнокомандующий собирает военный совет. Пришлось впопыхах заканчивать завтрак и быстро одеваться.

Суворов в парадном мундире гневно расхаживал по залу. Он заметно прихрамывал и по-стариковски горбился. Лицо его было болезненно-бледным. Но глаза по-прежнему горели неистовым огнём. Он остановился, оглядел всех. Пригласил присесть за стол.

– Когда мы спустились в Иланц, после столь затруднительного похода, у меня в голове ещё роились планы о продолжении похода на Париж, – произнёс главнокомандующий медленно, смакуя каждое слово. – Но поразмышляв здесь, в тиши Боденского озера, оценив политическую обстановку, я понял бесполезность нового похода. У союзной армии два главнокомандующего. Из этого ничего хорошего не выйдет. Вся армия должна подчиняться или мне, или эрцгерцогу Карлу.

– Позвольте, Александр Васильевич, – попросил слово генерал Багратион. – Если вы отдадите нашу армию под начало эрцгерцога Карла, нас тут же кинут в новое пекло, не заботясь о снабжении и поддержки.

– Австрийцы вновь нас предадут, – согласился с ним генерал Милорадович.

– И вам армию свою не отдадут, – вставил слово Розенберг. Добавил мрачно: – Гнусные предатели они и трусы.

– У нас тоже бездарностей хватает, – сказал на это Суворов. – Римский-Корсаков укрепил остатки своей армии корпусом принца Конде и попёрся в атаку на Цюрих. Зачем попёрся? Кто его просил? Говорит: хотел отвлечь часть французской армии на себя, чтобы мне легче было вырваться из окружения. В итоге – легче мне не стало, а у него огромные потери. Исходя из данных соображений, я решил отложить боевые действия для приведения армии в порядок. Нам надо хотя бы артиллерию собрать и доукомплектовать дивизии. Эрцгерцог прислал мне диспозицию развития наступления. Зачитать вам?

– Александр Васильевич, давайте говорить начистоту, – твёрдо сказал Константин и поднялся с места. Он опёрся руками о столешницу: – Я считаю, что от Венского двора ничего, кроме предательства ожидать не стоит. Все их военные действия сводятся к пустым демонстрациям. Они вновь хотят нашей крови. Так, нет уж! Нужна им Швейцария и Италия – пусть проливают свою. Разве мы не научены горьким опытом? Армию Римского-Корсакова подставили под удар, а нашу заманили в горы. Пусть сами теперь штурмуют перевалы, а мы, если что, попробуем им помочь, но по мере сил и возможностей.

Генералы тут же поддержали Великого князя.

– Я лично составлю рескрипт императору, – продолжал Константин. – И объясню открыто: министр Венского двора Тугут – предатель.

* * *

В ратуше решили устроить бал в честь русских офицеров. Великий князь Константин принял самое живое участие в подготовке бала. По всей округе разослали приглашения. Наняли целых три оркестра, так, как предполагалось веселиться всю ночь. Денщики по всему городу искали портных, чтобы заштопать офицерские мундиры. У сапожников на столах выросли кучи сапог для починки, повысился спрос на пуговицы и позументы.

Паркет блестел, словно зеркало. Люстры сияли множеством свечей. Скрипки и виолончели играли вальс. Вереница карет и открытых колясок выстроилась в очередь у подъезда. Боже, сколько прекрасных дам! Словно мотыльки слетелись на огонёк свечи. Какие наряды! Мне было немного стыдно за свой старый мундир. Местные аристократы в строгих сюртуках. Башмаки с большими пряжками. Букли. Шёлковые галстуки. Мы с Константином ахнули, когда вошли в залу. Генерал Милорадович, весь разрумяненный, весёлый встретил нас. Сказал тихо:

– Приехали австрийские офицеры, хотят выразить Великому князю своё почтение. – И кивнул в сторону, где ожидали Великого князя группа подтянутых военных в австрийских мундирах.

– Австрийские офицеры? – намеренно громко сказал Константин на немецком. – А что они здесь делают? Бал устроен для героев, с боями прошедших Швейцарию. Разве господа австрийские офицеры были среди них?

Австрийцы помрачнели и отошли в сторонку, но не спешили покидать бал.

– Римский-Корсаков прибыл. – Константин указал мне на мрачного невысокого генерала, с опаской вошедшего в зал. Офицеры здоровались с ним и тут же спешили отойти.