Император. Книга третья. Суворов

Я увидел высокого красивого юношу, лет двадцати, а рядом с ним… Сначала я её не узнал. Красивая девушка с благородной осанкой и томным взглядом. Но разве можно забыть этот взгляд? Елена Павловна. Первое моё желание было: быстро исчезнуть с праздника.

– Куда вы, Добров? – схватил меня за руку Константин.

– Я не должен с ней видеться, – быстро прошептал я.

– Бросьте, – усмехнулся Великий князь. – Моя сестра – замужняя женщина. Она очень любит своего мужа. Посмотрите, какой он статный. Наследный принц Фридрих Людвиг Мекленбург-Шверинский. Пойдёмте, я вас представлю.

Он чуть ли не силком потащил меня в другой конец зала. Елена была восхитительна в нежно-розовом платье с открытыми плечами. Её большие печальные глаза вспыхнули, увидев меня, но она тут же опустила взгляд.

– Рад видеть вас, Константин Павлович, – первым поклонился принц Фридрих. – Мне много рассказывали о вашем героическом походе.

– Всего лишь – военный поход, – с подчёркнутой скромностью ответил Великий князь. – Хочу вам представить боевого товарища, Доброва, Семёна.

– Очень приятно познакомиться, – пожал мне руку принц. – Лишь только пронёсся слух, что русская армия остановилась в Баварии, так моя любезная Елена Павловна тут же захотела увидеть брата. Мы быстро собрались и приехали.

– Моё почтение, сестрица, – Константин поцеловал ручку Елены, затянутую в белую шёлковую перчатку. – Можно, я украду у вас супруга на две минутки? Важные политические дела. А лейтенант Добров вам в подробностях опишет наш поход. – И Константин увёл Принца в сторону. Они о чем-то принялись жарко спорить.

– Как же вы изменились, – произнесла Елена Павловна.

Я внимательно посмотрел на неё. Она тоже изменилась. Передо мной стояла взрослая женщина. Мало что осталось в её облике от той худенькой девочки, которую я носил на руках. Сначала я не понял, отчего столь большие перемены? Но мой взгляд упал на её талию. Чуть выпирающий живот говорил о том, что она носит под сердцем ребёнка. Мне сразу стало легче. Неловкость прошла.

– Вы не скучаете по России? – спросил я первое, что пришло в голову.

– Скучаю, – просто ответила она. – По морозам скучаю, по лихим саням, по чашечке чаю перед камином, когда завывает вьюга…. По Петербургу. – Она замолчала. Потом очень тихо спросила: – А вы меня вспоминаете?

– Конечно, – постарался с жаром ответить я, но она уловила в моем голосе фальшь. Глаза её тут же потухли.

– Простите меня, что я вела себе столь глупо.

– Вы ни в чем не виноваты. Моя ссылка состоялась совсем по другой причине.

– Я знаю. – Она вздохнула. – А у меня чудесный замок. Странно, но подданные очень любят меня, хотя я для них чужестранка. Каждый день мне приносят целые охапки цветов. А если моя служанка отправляется на рынок за фруктами, узнав, что она покупает для принцессы Елены, с неё не берут денег.

Она еще что-то рассказывала, но я ничего не слышал. Я слушал её душу, полную тоски. Неужели я – причина её грусти? За что Бог так меня покарал. Я не хочу причинять боли этой милой, очаровательной принцессе.

– А вы что будете дальше делать? – вдруг услышал я её вопрос.

– Отправлюсь с армией в Россию. Продолжу службу.

– Я попрошу Фридриха, чтобы он пригласил вас к нам погостить. Вам очень понравится.

– Простите, но я не смогу воспользоваться приглашением. У меня служба.

– Но может, когда-нибудь? – В уголках её глаз появились слёзы, готовые сорваться.

– Может, когда-нибудь, – согласился я.

– Простите, мне нехорошо. – Она подозвала девочек фрейлин и попросила проводить её к карете.

На этом наше странное свидание окончилось. Я большее её никогда не видел. Милая Елена Павловна родила двух детей: сына Пауля Фридриха, а через три года девочку, Марию Луизу. Говорят, последние роды подорвали её здоровье. Она скончалась, не достигнув девятнадцатилетнего возраста.

* * *

Возвращаясь с бала, возле домика, где я снимал квартиру, увидел Григория Таракана. Солдат стоял при полной амуниции, как будто собрался в поход.

– Здравие желаю, ваше благородие, – сказал он живо, но с нотками грусти.

– Ты куда собрался? – удивился я.

– Обратно в полк, – пояснил он. – Война закончилась.

– Так оставайся при мне, – предложил я. – Попрошу Милорадовича, чтобы тебя перевели в Петербург.

– Спасибо, ваше благородие, но нельзя мне в ординарцах ходить.

– Да почему же? – удивился я. – Лучшего ординарца я нигде не встречал. Сколько раз ты мне жизнь спасал.

– Так, то на войне, – возразил он. – А в мирное время…, – он замялся. – Грешок есть у меня страшный: как сижу без дела, так к ней, заразе, тяга непреодолимая. И сделать с собой ничего не могу.

– К кому? – не понял я.

– Да к водке! – в сердцах воскликнул он. – Пью – меры не знаю. И не удержать меня никому. Какой же из меня ординарец?

– Постой, но ты от чарки даже в походе отказывался, – вспомнил я.

– В том то и дело: на войне смогу себя держать, а как расслаблюсь – все, пропал Гришка. Так что вы не обессудьте. Но мне в полк надо.

– Что ж, прощай. Коли что надо будет, так ищи меня в Петербурге. Жаль. Очень жаль.