Император Мэйдзи и его Япония

Через несколько дней газеты написали, что на этом балу премьер-министр якобы совратил жену графа Тода. Никто вроде бы не отнесся к этому обвинению серьезно, но в любом случае «почвенники» оскорбились тем, что первые лица государства были одеты, словно какие-то актеришки, и даже – подумать только! – танцевали с иностранками. Эти люди давно сделали Ито мишенью для своих инвектив. В его доме жила Цуда Умэ, учившаяся в Америке и ставшая там квакершей. Говорили, что премьер хочет обратить в христианство самого Мэйдзи. Голос защитников национальных устоев высился. В следующем году на приеме по случаю дня рождения Мэйдзи женщины были снова одеты в кимоно, а не в бальные платья. Для сторонников безоглядной вестернизации наступали плохие времена. Но далеко не все они чувствовали это. Прежние правительства ввиду их почтения перед китайской мудростью можно охарактеризовать как главных китайцев в Японии, к правительству нынешнему больше подходило название «главного европейца». Такой стремительный переход не мог остаться без последствий.

Тоёхара Тиканобу. Император Мэйдзи на цирковом представлении (1886 г.)

Бал-маскарад. Газета «Ямато симбун» (23 апреля 1887 г.)

Токутоми Сохо

Быстрая модернизация меняла строй жизни и ее формы. Она привела к разрыву между поколениями. В этом году оппозиционный журналист и политик Одзаки Юкио (1858–1954) в своем трактате «О молодежи» написал, что старые люди не представляют для нового общества никакой ценности, поскольку они уже не способны понять западную цивилизацию. Эти революционные идеи разделяли многие.

Чуть раньше Токутоми Сохо, который к этому времени успел креститься во время обучения в протестантском колледже Досися в Киото, опубликовал брошюру такого же скандального содержания. В ней он говорил, что злейшими врагами молодого человека могут оказаться пожилые люди, которых он всегда любил и уважал. Заодно со стариками Сохо объявлял анахронизмом и всю японскую культуру. В нынешней Японии его не устраивало ничего. Ничего, за исключением. географии и климата. Он говорил о благоприятном климате и богатстве почв. Больше всего его радовало островное положение страны. Видя в этом сходство с Англией, он предрекал Японии выдающееся место в качестве торгового перекрестка на Дальнем Востоке[181].

В этом году Токутоми Сохо основал общество «Минъюся» («Друзья народа») и приступил к изданию журнала «Кокумин-то томо» («Друг народа»), который выходил с английским подзаголовком «The Nation’s Friend». Токутоми Сохо выступал против роста военных расходов и за интернационализм, за равенство полов и повышение уровня жизни. Идеи о неспособности стариков обеспечить тотальную вестернизацию также получили на страницах журнала самое радикальное выражение. Он издавался огромным по тем временам тиражом в 10 тысяч экземпляров. Из ежемесячника он быстро превратился в еженедельник.

В токугавской Японии никто и никогда не посмел бы сделать такие заявления – старики считались носителями мудрости и знаний, которые молодежи только еще предстоит усвоить. Однако теперь школы и родители учили разным ценностям, многие юноши и девушки теряли ориентацию, количество психических расстройств и самоубийств резко увеличилось. Преобразования первых годов Мэйдзи создали опасность, которую несет в себе любая революция – раскол общества. К этому времени правительству удалось справиться с классово-сословным разладом. Теперь в повестку дня встал раскол между поколениями. Теперь следовало заняться преодолением разрыва времен. Политическая пропасть между сёгунатом и новым режимом все еще казалась непреодолимой, поиски следовало вести в другом, более «культурном» направлении.

Токутоми Сохо полагал, что культура Японии не содержит ничего такого, что могло бы пригодиться в настоящем. Однако ведущие политики уже начали искать в традиционной культуре то, на что могло бы опереться японское общество и государство в эпоху перемен. Из Рокумэйкан подавали знаки: мы должны стать похожими на европейцев. В то же самое время те же самые люди давали понять: похожими на европейцев, но отнюдь не их копиями. С 26 по 29 апреля, то есть всего через несколько дней после злополучного бала в Рокумэйкан, в резиденции министра иностранных дел Иноуэ Каору выступали знаменитые артисты театра Кабуки – Дандзюро, Кикугоро, Садандзи. На представлениях присутствовали и Мэйдзи, и Харуко.

Кабуки – театр национальный, но он всегда считался театром для простонародья, аристократы никогда его представления не посещали. Выступление артистов перед первыми лицами страны свидетельствовало о важных сдвигах в сознании элиты. Наблюдая за демократическим театром, она сигнализировала о своей близости к «народу». Театр Кабуки и его артисты получали повышение в статусе и становились частью общенациональной традиции. Традиционный театр обеспечивал связь времен. В скором времени в культурную программу, предлагаемую знатным иностранцам, одним из главных пунктов войдет именно театр Кабуки.

Мэйдзи и Харуко на спектакле артистов Кабуки