Император-отрок: Историческая дилогия

Левушка в теплых словах благодарил Миниха и, между прочим, сказал ему о ларце с золотом, принадлежавшем его жене и все еще находившемся в тайной канцелярии.

– О каком ларце говоришь ты? Я не понимаю ничего из твоих слов, – удивляясь, заметил Миних.

– Если дозволите, ваше сиятельство, я в коротких словах расскажу вам об этом ларце.

– Рассказывай, любопытно послушать.

Храпунов, рассказывая о ларце, коснулся в рассказе и князя Алексея Григорьевича Долгорукова, и своей жены.

– Ларец с золотом законно принадлежит моей жене и составляет ее приданое, – закончил он свой рассказ.

– Ты хочешь, чтобы ларец был возвращен тебе? – спросил граф Миних.

– Моей жене, ваше сиятельство, потому что ларец составляет ее собственность.

– Хорошо, о твоей просьбе я доложу великой княгине-правительнице… Но только едва ли твоя жена получит из этого ларца свое золото. Неужели ты думаешь, что оно в течение нескольких лет будет лежать в ларце? Бирон и его приближенные наверняка около этого золота погрели руки, и твоей жене оставили один только пустой ларец, – с улыбкою проговорил Миних.

Говоря эти слова, он был прав: Бирон не только не оставил в ларце золота, но даже и самый ларец приказал уничтожить.

Правительница Анна Леопольдовна, по докладу ей о просьбе Храпунова графом Минихом, приказала выдать Храпунову порядочную часть денег, вырученную от продажи конфискованного имущества Бирона. Кроме того, ему был дан долгосрочный отпуск, и он уехал в Звенигород к нетерпеливо ожидавшей его Марусе.

А без него в Петербурге готовился новый переворот.

Властолюбие губило и губит многих высокопоставленных лиц. Оно погубило Меншикова, Долгоруковых, Бирона, добралось и до графа Миниха, послужив графу Остерману удобным поводом для интриг против него. Миних, принимая звание первого министра, сильно оскорбил этим Остермана, который до тех пор был полным руководителем всех дел министерства; а так как Остерман никогда не был близким человеком Миниха или его приятелем, то и принялся очень искусно устраивать падение фельдмаршала.

Остерман, страдал подагрою ног, при покойной императрице Анне Иоанновне редко когда выходил из своей комнаты; теперь же он приказывал часто переносить себя к матери младенца-императора, то есть к правительнице, и имел с нею несколько продолжительных совещаний, «во время которых намекнул, что первый министр не был знаком с иностранными делами, которыми руководил уже двадцать лет он, граф Остерман, и что вследствие этого Миних мог по неведению вовлечь двор в такие действия, которые были бы чрезвычайно вредны интересам империи; что он, граф Остерман, с удовольствием сообщил бы ему это, но что его недуг не дозволял отправиться к нему. Он прибавил еще, что Миних не был знаком с внутренними делами империи, служа постоянно по военному ведомству».

Под влиянием этих объяснений правительница решилась опять поручить управление иностранными делами графу Остерману, а ведение внутренних дел по империи возложить на графа Головина. Таким образом, честолюбивому Миниху осталось только одно военное министерство с титулом первого министра. Это оскорбило его, задело за живое, и однажды он в порыве негодования обратился к Анне Леопольдовне с такими словами:

– Ваше высочество, я состарился на службе, захворал, хочу отдохнуть, а потому обращаюсь всенижайше к вашему высочеству с покорнейшей просьбой об отставке.

– Вы просите отставки? Вы? – с удивлением воскликнула Анна Леопольдовна. – Граф, я никак не ожидала услыхать от вас это. Разве вы чем-либо недовольны?

– Я доволен, ваше высочество, всем доволен!

– А если так, то зачем вам отставка?

– Устал я, ваше высочество, мне давно пора отдохнуть.

– Ну и отдыхайте… Возьмите отпуск.

– Мне надо, ваше высочество, продолжительный отпуск.

– Возьмите хоть на год.

– Нижайше благодарю, ваше высочество. – При этих словах Миних низко поклонился правительнице.

– Да, да… отпуск, для поправления вашего здоровья, я вам дам, граф… Но, надеюсь, мы будем видеться… Я не могу обходиться без ваших советов. Вы так опытны…

– Ваше высочество, я, пожалуй, еще готов нести службу, если… если мне будут возвращены все должности, которые я имел в первые дни вашего правления, – тихо, но значительно проговорил Миних. – Я готов служить вашему высочеству и государству до последнего часа своей жизни.

– Будете служить, граф, только в том случае, когда вам будут возвращены все ваши должности, не так ли? – спросила у Миниха Анна Леопольдовна, едва скрывая досаду.

– Так точно, ваше высочество.

– А если вам не возвратят их?

– Тогда я буду принужден подать в отставку.

– Вот что!.. Так ваша усталость и болезнь – одно притворство?

– Ваше высочество!..

– Довольно, граф!.. Я не люблю торговаться. Желаете служить – служите, а не желаете – как хотите. Я… я готова принять от вас отставку! – И Анна Леопольдовна, не сказав более ни слова, вышла.

Она, может быть, и не решилась бы принять отставку Миниха, если бы принц, ее супруг, и граф Остерман не убедили ее отдалить Миниха.

Фельдмаршалу был запрещен приезд ко двору, его постигла опала.