Император-отрок: Историческая дилогия

– А я так прямо места не нахожу себе из-за этого!.. Ведь не станет государя, не станет и меня; все мое счастье было и есть в государе. Я держусь лишь близостью к нему и его благоволением. Врагов у меня без конца и счета, но все молчат теперь, а умри государь – так меня живого со света сживут. И вот, Наташа, обдумав все это, я решил сказать тебе, предупредить…

– Что сказать? О чем предупредить?

– А вот что: откажи мне, Наташа, выбери себе в мужья другого… Ведь умрет государь – меня ждет опала, а может быть, и ссылка.

– Да ты шутишь, Иванушка?

– Уж до шуток ли?

– А если не шутишь, то зачем говоришь мне такие слова обидные? Я люблю тебя, люблю всем сердцем, а ты говоришь, чтобы я отказала тебе. Разве можно?

– Ох, Наташа, родная! Не стою я твоей любви, не стою. Гони меня, выбери другого.

– Предоставь мне, князь, судить об этом!

– Пойми, Наташа: пока жив государь, до тех пор и я жив, не станет его – и меня тоже.

– Ты, наверно, про то говоришь, что если умрет государь, то тебе не будет такой чести, как теперь? Ведь так?..

– Тогда меня живым съедят.

– И, полно, Ваня!.. Авось не съедят! А если есть начнут, то подавятся, – с улыбкой проговорила графиня Шереметева.

– Так ты, Наташа, не прочь выйти за меня, даже если на меня обрушится тяжелая опала?

– Об этом и слов не может быть. Я – твоя обрученная невеста и должна быть твоей женой.

– Голубушка, сердечная! – И князь Иван бросился целовать руки своей невесты, а она ласково коснулась своими устами его волос.

Если не счастливым, то успокоенным вернулся Иван Алексеевич во дворец и хотел пройти в спальню больного государя, чтобы вступить там на свое обычное дежурство, однако ему сказали, что у государя находится царевна Елизавета Петровна. Князь тихо подошел к двери и услышал за нею глухие отзвуки двух голосов. Он не рискнул помешать этой беседе и остался в соседней комнате, решив выждать, пока цесаревна удалится.

Некоторое время он оставался один, но затем к нему подошел возвратившийся во дворец отец и сурово обратился к нему:

– Ты что же здесь торчишь и не идешь к государю?

– Там цесаревна Елизавета Петровна, – ответил князь Иван.

– Как? Цесаревна Елизавета у государя, а ты торчишь здесь! Да разве не говорил я тебе, что твое место при государе, что ты обязан неотступно находиться при нем?! И дурак же ты! Недогадливый дурак!

– Полно, батюшка, ворчать и ругаться.

– Да как же не ворчать и не ругаться? Зачем ты допустил цесаревну к государю?

– Меня не было. Я навестил свою невесту.

– Нашел время ехать! Ох, Иван, сам ты погибнешь и нас на погибель тянешь.

– Не я вас, а вы меня к погибели тянете, – резко и сердито проговорил молодой князь. – Уйду я от вас… Делайте что хотите без меня, а меня оставьте, не впутывайте!

– Ну, ну, полно, полно. Сам пойми: теперь дорога всякая минута, а ты уходишь, оставляешь государя одного, – уже совсем мягким голосом проговорил князь Алексей, сразу вспомнив, какое значение имел у государя его сын.

– А вы где же были? – спросил у него князь Иван.

– У Катерины. Вот тоже девка! Сладу с нею нет… Говорю ей: «Поди хоть на одну минутку к государю, навести его!» – а она идти и не думает! Заразиться, вишь, боится. А вот цесаревна не боязлива, приехала… Ничего бы, кажись, не пожалел, лишь узнать, о чем она с государем говорила!

– А вы бы у стен спросили, – хмуро заметил князь Иван, – если вам так интересна эта беседа.

– Ох, Иван, Иван!.. Ты да дочь Катерина – божеское наказание для меня!

– Погодите, божеское наказание еще впереди! – как-то загадочно промолвил молодой князь Долгоруков.

– Ну, ну, ладно, не каркай! – уже более примирительно сказал ему отец. – К государю-то пойдем скорее. Смотри, Иван, теперь в оба… всякая минута дорога.

Долгоруковы вошли к умирающему императору-отроку.

Цесаревна Елизавета Петровна окончила молитву, подошла к своему державному племяннику, который все еще находился в забытьи, перекрестила его и, бросив гордый, презрительный взгляд на Алексея и Ивана Долгоруковых, направилась к двери.

– Ваше высочество, напрасно вы так близко подходите к государю. Оспа – болезнь заразительная, – предупредительно произнес князь Алексей Григорьевич.

– А вы опоздали, князь, – вместо ответа насмешливо промолвила ему Елизавета Петровна.

– Как опоздал? – меняясь в лице, чуть не воскликнул князь Алексей Григорьевич. – Я что-то плохо разумею, ваше высочество.

– Я долго пробыла у государя-племянника и о многом успела переговорить с ним. Вас тут не было и мешать нам было некому, – с насмешливой улыбкой произнесла Елизавета Петровна и вышла своей величавой походкой.

– Ты слышал?.. слышал?.. Она еще глумится. А все ты, простофиля, разиня, – злобно воскликнул Алексей Григорьевич, обращаясь к сыну.

– Чем же я-то виновен? Ведь над вами цесаревна глумилась, а не я.

– А ты зачем допустил ее к государю, зачем их вдвоем оставлял, ротозей!

Но князю Алексею Григорьевичу пришлось скоро прервать свое ворчанье на сына, потому что больной государь забредил и заметался от страшного жара.