Император-отрок: Историческая дилогия

Как-то в апрельский теплый день княжне Екатерине наскучило сидеть в карете, и она вышла пройтись, благо дорога шла густым лесом. Погода стояла теплая, деревья и кусты успели уже покрыться молодыми зелеными листочками. Природа после долгой зимней спячки быстро оживала. Но, видимо, княжну Екатерину эта воскресшая природа мало радовала: она шла медленно, опустив свою красивую, гордую головку. Она думала о минувшем величии, о своем женихе, императоре-отроке, которого смерть разлучила с нею навсегда, а также о первом любимом человеке – красивом иностранце, графе Милезимо, которого у нее так безжалостно отняли ради корыстных целей ее отец и родичи. Все это страшно огорчало ее, и она дала волю своим слезам. И тут неожиданно почувствовала на своем плече чью-то ласковую руку и услышала утешающие слова. Это была Маруся, давно шедшая вслед за нею, а теперь, увидев ее слезы, решившая подойти к гордой княжне.

– Не знаю, зачем тебя моя невестушка в ссылку тащит!.. Или она держится пословицы «на людях и смерть красна», своим несчастьем задумала, видно, и с тобою поделиться? Даю совет тебе, Маруся, беги, беги от нас, пока есть время, иначе будет поздно.

– Да куда мне бежать, куда идти? Если бы со мною был мой муж, тогда другое дело! – печально промолвила Маруся.

– Не один твой муж, а многие поплатились за то, что дружны были с моим любезным братцем, царским фаворитом. Скажу тебе: хоть он и брат мой кровный, но я ненавижу его – все наше несчастье, вся наша гибель от него. Мой отец и брат Иван задумали подняться высоко, но оба рухнули, а вместе с ними и я, и все мы, весь род наш.

Предчувствие не обмануло бывшую царскую невесту. Едва Долгоруковы отъехали сто верст от Москвы к Коломне, как их нагнал офицер Преображенского полка Воейков и, обращаясь к Алексею Григорьевичу, высокомерно проговорил:

– По высочайшему повелению я должен отобрать у вас, а также и у ваших сыновей все ордена и знаки отличия.

– А есть у тебя письменное повеление? – глухо спросил князь Алексей.

– Да, вот оно! – И Воейков показал князю бумагу.

– Покоряюсь воле ее величества, моей государыни.

Долгоруковы кое-как добрались до собственной своей деревни, которая называлась Селище и находилась в шести верстах от города Касимова, на полудороге от пензенской усадьбы, где им было велено жить безвыездно. В деревеньке Селище не было усадьбы с барским домом, а потому Долгоруковым пришлось поместиться для отдыха по мужицким избам, молодой же князь Иван со своей женой поместился в простом сарае, который служил складом для сена. Так как стоял май месяц, дни были теплые, ясные, а деревня, окруженная вековым лесом, была расположена очень красиво и живописно, то Долгоруковы решили не спешить с отъездом и отдохнуть здесь как следует.

Князь Иван с молодой женой, а с ними и Маруся целые дни проводили в лесу; туда они брали с собою и обед и возвращались в деревню только ночевать.

Однажды перед вечером князь Иван с женой и Марусей возвращался в деревню, как вдруг сильный топот копыт и многие голоса заставили их остановиться и оглянуться назад. Они увидали, что по дороге к деревне ехало несколько телег, наполненных солдатами.

– Ваня, солдаты! – меняясь в лице, с испугом воскликнула молодая княгиня.

– Это к нам! Господи, видно, новая напасть! – упавшим голосом промолвил князь Иван.

Он не ошибся. Гвардейский офицер Макшеев и с ним двадцать четыре солдата с ружьями, узнав, в какой избе остановились Долгоруковы, молча стали караулом у дверей изб и даже у того сарая, который занимал князь Иван.

Все страшно встревожились.

– Указано вам, князь, и всей вашей семье садиться в кареты и ехать далее, – тоном, не допускающим возражения, промолвил Алексею Григорьевичу Макшеев.

– Как? Ехать в такую пору, ночью?

– Не бойтесь, по дороге никто вас не тронет, потому что вы поедете под охраной, – насмешливо сказал офицер.

– Куда же ты повезешь нас?

– Куда указано! – последовал лаконичный ответ.

– Неужели сказать нельзя?

– Нельзя. Не медли, князь, скорее в путь!

– Нельзя ли подождать до завтра? У меня жена больна. Куда повезем мы ее ночью?..

На самом деле Прасковья Юрьевна, убитая горем, сильно захворала.

– Князь, не по своей я воле это делаю, не заставляй меня принимать крутые меры.

И несчастные князья принуждены были ехать далее.

Опальным Долгоруковым нетрудно было догадаться, что Макшеев со своими солдатами вез их в дальнюю ссылку, но куда – никто из них того не знал. Напрасно спрашивали они солдат, давая им деньги; те охотно принимали деньги, но уклончиво отвечали на вопросы.

– Наташа, ты бы спросила у офицера, может быть, тебе он скажет, куда нас везут, – сказал князь Иван жене, изнывая от незнания участи своей и родичей.

Наталья Борисовна согласилась и, улучив время, обратилась к Макшееву:

– Господин офицер, скажите, ради бога, куда вам приказано нас доставить?

– К сожалению, княгиня, не могу сказать об этом!

– Почему, почему?

– Я делаю только то, что приказывает мне начальство.

– Но ведь начальства тут нет! И неужели вы считаете за проступок назвать то место, куда вы нас везете?