Император Цезарь Август. Армия. Война. Политика

Победа Фраата должна была побудить нового повелителя Рима определить свою позицию, но Октавиан и здесь оказался верен себе. Приняв бежавшего к римлянам Тиридата, он позволил ему жить в Сирии и назначил богатое содержание. С другой стороны, посольству Фраата, прибывшему с требованием выдачи беглого претендента и прихваченного им с собой сына Фраата, был оказан дружественный прием. Тиридата Октавиан, правда, не выдал, но заверил послов, что не предоставит ему вооруженной поддержки. В качестве «жеста доброй воли» царский сын был возвращен парфянам без выкупа.[144] Та же политическая линия прослеживается в предоставлении римлянами убежища еще одному изгнаннику — мидийскому царю, бывшему союзнику Антония, и возвращении ему его дочери Иотапы, некогда обрученной с сыном Антония от Клеопатры (Dio Cass. LI. 16. 2). Все это показывало, что в восточной политике приоритет на ближайшие годы отдан дипломатическим методам и крупная военная акция не предусмотрена. Но отказ от немедленной военной интервенции вовсе не означал, что Парфия в качестве объекта стратегического планирования выпала из поля зрения Августа.

В этой связи обращает на себя внимание установление прямых контактов Рима с Индией, начало которых, судя по намеку Вергилия (Georg. II. 171–172), относится ко времени после победы над Антонием. Правда, сведений о римских посольствах в Индию не сохранилось вообще, [145] но это еще не основание отрицать их наличие. С другой стороны, хотя античные источники информируют всего о двух индийских посольствах к Августу (принятых им в 25 г. до н. э. в Тарраконе и в 20 г. до н. э. на Самосе), сам император упомянул о том, что такие посольства были частыми (RgdA. 31. 1), что явно предполагает достаточно высокий уровень дипломатических отношений. Несомненно, с этим связано многократное возрастание торгового оборота — Страбон (XVII. 1. 13) сообщает, что в морское плавание из Египта в Индию ежегодно снаряжались целые флоты по сравнению с какими-нибудь двумя десятками судов при Птолемеях.

Однако Августа Интересовали не только проблемы торговли: об этом свидетельствует информация об индийском посольстве 20 г. до н. э. Со слов Николая Дамасского, который встретился с послами в Антиохии и ознакомился с личным посланием индийского царя Августу (письмо было написано на пергаменте по-гречески), Страбон передает, что индийский контрагент Августа предоставлял римлянам право свободного прохода Через свою страну и обещал всестороннее содействие (XV. 1. 73). Из контекста ясно, что речь шла в первую очередь о военном сотрудничестве. Дион Кассий (LIV. 9. 8) подтверждает, что в 20 г. до н. э. на Самосе был заключен по всем правилам союзный договор между Августом и правителем одного из индийских государств. Думается, антипарфянская направленность этого договора очевидна. Есть основания полагать, Что формальный римско-индийский союз являлся составной частью широкомасштабного дипломатического наступления, предпринятого Августом на исходе 20-х гг. до н. э., в результате которого парфяне возвратили трофейные римские знамена и пленных.

Поээия, монументальная пропаганда, колоссального объема монетная эмиссия[146] — все это было призвано прочно запечатлеть успех Августа в умах всех обитателей Римской мировой державы. Для сравнения заметим, что подобное же достижение Антония, который в 34 г. до н. э. добился возврата индийским царем римских знамен и пленных, утраченных в кампании 36 г., известно только благодаря Диону Кассию (XLIX. 44. 2). Чтобы понять, почему Август придавал такое значение соглашению 20 г. до н. э. между Римом и Парфией,[147] придется обратиться к обстоятельствам его заключения.

Дион Кассий (LIV. 8. 1) и Юстин (XLII. 5. 10) утверждают, что парфянский царь уступил требованиям римлян, испугавшись войны из-за невыполнения им некоторых прежних обязательств, о которых мы, правда, ничего не знаем. Реальной ли была эта угроза? Надо признать, что Август блестяще разыграл эту комбинацию, создав полную иллюзию серьезной подготовки к вторжению. В Сирию, в дополнение к развернутым в этой провинции легионам, прибыла с Запада новая армия под командованием Тиберия, пасынка императора.[148]