Император. Зарождение

Стоило автомобилю остановиться, и я поняла, что весь путь от дворца до сюда также огорожен охраной. Никто из посторонних людей не мог оказаться на дороге или как-то помешать процессии. Подскочили гвардейцы и открыли дверцы с обеих сторон автомобиля, позволив принцам выбраться из него. Лео подает мне руку и помогает встать на ноги. За время пути они жутко затекли, но нас по прежнему снимают, не получится размяться или как-то помассировать. Камера пролетела прямо над головой и зависла возле сцены. Обхватив подставленный локоть, набираю в грудь побольше воздуха и стараюсь мастерски играть роль.

Его Высочество принц Рейнхард опережает нас на несколько метров. Мы, по этикету, обязаны следовать за ним, из-за чего приходится плестись, словно черепахи. Каждый удар трости о камень под ногами отдается у меня в ушах. Краем глаза замечаю шевеление на балконе, перебарываю желание посмотреть туда напрямую. Мы идем почти в метре от здания, и придется задирать голову, чтобы увидеть людей сверху. Забравшись на сцену по ступенькам сбоку, наша троица замерла, а мне представилась возможность окинуть взглядом собравшуюся толпу. Здесь были среднестатистические горожане, не богачи. Те, у кого были деньги и власть, заняли позиции на балконах зданий, стоящих рядом или вокруг площади. Отсюда удавалось их хорошенько рассмотреть. Готова поклясться, видела некоторых из людей на приеме в честь Лео. Представив, сколько человек сейчас не только здесь, но и у экранов своих или соседских телевизоров смотрят на меня и двух принцев рядом, мне стало дурно. Руки честно тряслись, но никто кроме Леотхелаза этого не заметит, ведь только он ощущал, как обхватывающие локоть ладони дрожат. Покосившись на меня, парень мимолетно улыбнулся, пытаясь поддержать. Его брат стоял рядом с ним и смотрел строго в одну точку где-то на полу в центре сцены, сложив руки на рукоятке трости и расставив ноги на ширине плеч. Создавалось впечатление, словно для него эта поза стандартная на всех официальных церемониях.

С трудом верилось, что происходящее реально. Не так давно я была дома, и главной головной болью был вопрос, что делать, когда лишусь работы, и как избежать свадьбы. Если бы кто сказал тогда, где окажусь сейчас, в жизни не поверила бы в подобный исход. Кто я, и кто все эти люди, что собрались вокруг? Для большинства даже обычных граждан, живущих в городе, видеть представителей императорской семьи время от времени вживую – не какое-то грандиозное событие. В родном же захолустье, те, кто присутствовали при заезде Его Величества Императора до сих пор хвастаются этим, а остальные завидуют и тяжело вздыхают. Главный вопрос, что крутился в голове: “Какого черта я тут делаю?” повторялся раз за разом, но стоило перевести взгляд с толпы и летающей над головами камеры на принца Рейнхарда, как он моментально отпал сам собой.

Послышался неодобрительный рев толпы, люди ожили в одно мгновение и через какое-то время, я поняла почему. По ступенькам с другой стороны сцены в сопровождении двоих мускулистых мужчин в форме, с трудом переставляя ноги, поднимался парень с закованными в цепи руками и кандалами на лодыжках. Каждый шаг давался ему с огромным трудом, и не только из-за них. Скорее всего, во время пыток задержанному переломали кости. Уставившись на сплошное синее пятно на лице и огромные гематомы в области глаз, с трудом узнаю Джефферсона. Сердце на секунду остановилось, а дыхание перехватило. Нельзя подавать виду, что мне больно на него смотреть, пусть это и не так. Единственное чувство, пожирающее целиком – совесть. Ведь он прошел через все и умрет только из-за того, что влюбился не в ту девушку. Я не стоила его любви и жертвы, ведь ни в коем случае не отвечала ему взаимностью.

Подняв пленного на сцену и подведя в самый центр, солдаты остановили его, с силой ударили по обратной стороне колен, заставив Джеффа опуститься на них. Цепи характерно звенели от каждого движения заключенного. Сгорбившись, парень выполнил все, что требовали и замер в позиции, склонив голову. Несколько капель крови капнуло на доски. Скорее всего, по дороге сюда его еще раз избили. Живого места на лице и так нет. Встав ближе к краю, солдаты выпрямились по стойке смирно, а один из них держал на вытянутых руках закрытый металлический ящик с гербом на крышке. Мне нельзя отворачиваться и закрывать глаза. Катрина предупреждала об этом на словах, и оказалась права. Камера снова пролетела над нами, возможно, пытаясь уловить выражение лица основной жертвы преступления. Оно, определенно, покажется всем искривленным от ужаса и побелевшим. Что могут подумать жители родного города, кто узнает меня и Джеффа в одном кадре? Минингит точно узнает. Вот бы крикнуть ему прямо с экрана: “Смотри, к чему все привело! Это твоя вина, идиот проклятый.” Как хорошо, что я никогда туда больше не вернусь и не буду смотреть в глаза этим людям.