Императорская любовь

Кто бы сказал мне пару недель назад, что я окажусь в магическом мире, где сменю расу, став оборотнем, и буду биться с ожившими мертвяками… Засмеяла бы. Ан нет, наши пути неисповедимы. А жизнь порою смахивает на какой-то сюрреалистично-кошмарный сериал.

— Тебе надо отдохнуть, — прорвался в сознание голос Элизии.

Надо? Да, пожалуй.

Послушно поднимаюсь из кресла, с грустью бросаю прощальный взгляд на даривший тепло камин. В сторону мужчин стараюсь не смотреть.

Как-то неловко от мысли, что Леонель будет вынужден во имя спасения родного мира жениться на мне. Это ведь процесс необратимый. Ладно, я, мне будущий супруг не то, что нравится, я с ума рядом с ним схожу. А он… Те слова о любви… Вряд ли они были искренними. Чего не наговоришь в минуту критической опасности, тем более, что Леонель уже был ранен и считал себя обречённым.

— Ларетта! — уже возле дверей, догнал меня голос императора.

Я замерла, не в силах обернуться и посмотреть мужчине в глаза.

— Мы кое-что вспомнили!

— Что же?

— Чем чаще происходит обращение в лерирею и обратно, тем скорее она взрослеет.

— Да ладно?! — удивилась я.

— Кстати да, — подтвердила всё ещё придерживающая меня за руку Элизия. — Идём, — потянула меня за собой вельхора. — По дороге расскажу.

И вот мы уже идём. Мимо мелькают ставшие некогда знакомыми, внушающие трепет и восторг коридоры, галереи, залы. Страшно подумать, что всё это придёт в запустение, если нам не удастся вернуть магию и богов.

А Элизия тем временем делится полезной информацией.

Как оказалось, дети, даже рано пробудившие в себе магию, в большинстве случаев лет до тринадцати не в состоянии менять ипостась по собственному желанию. Они перекидываются в лерирею только в полнолуние. И лишь с того момента, как вторая ипостась становится «взрослой», могут делать это в любой момент.

— Но встречаются и исключения… — продолжала вещать спутница. — Крайне редко особо одаренным удаётся сменить ипостась ещё лет в десять. Им это нравится. Они, играя, меняют ипостась туда и обратно. А к вечеру их лерирея уже способна получать или ставить метки. Ты в этом плане уникум — обратилась сама, ещё до своего первого полнолуния.

— Обратилась, — невесело усмехнулась я, вспоминая обстоятельства этого процесса. — Я в тот момент уже почти не соображала. Леонель сказал, что я теперь вельхора и смогу это сделать.

— Ты поверила?

— А почему нет? Я же не знала о том, что всё должно быть так сложно.

— Наверное, это благодаря твоей крови.

— Не знаю. У нас, на Земле, говорят так: «блажен неведающий».

Элизия, повернув ко мне лицо, вопросительно приподняла бровь.

— Имеется в виду то, что если человеку неведомо, что то или это невозможно, то он может это совершить благодаря отсутствию внутреннего мысленного барьера.

— Это как с дурашками, — невесело улыбнулась огненноволосая. — У нас тоже бывают нездоровые детки. Редко. И у простых крестьян и ремесленников они долго не живут. А вот среди знати… Ведь какое бы оно ни было, но оно твоё чадушко.

Говорила она так, словно эта проблема ей была близка. Кто, интересно? Неужели сестра или брат? Хотя… Не до этого сейчас. Главное, теперь известно, как можно вырастить лерирею. Но это потом, а пока спать, спать и ещё раз спать.

Тем временем мы добрались до моей спальни, где и распрощались. Поджидавшая меня служанка помогла раздеться. А дальше… Казалось бы, нужно провалиться в сон. Да куда уж там! Мысли, они такие мысли.

Леонель весьма своевременно вспомнил об этой особенности вельхоров. Не будем возлагать надежды на то, что я так легко обернулась. Тут я как та самая «дурашка», как выразилась Элизия.

Невзирая на усталость, попыталась сменить ипостась. Ничего не вышло. То ли проблема в том, что я узнала о сложности процесса, то ли — в отсутствии магии. Не знаю. Надо будет попытать счастья возле источника.

Но это позднее. Итак, сколько раз надо обернуться туда и обратно до полного взросления? Тринадцать лет. По десять полнолуний в году. Три ночи в каждое полнолуние.

Озвереть! Это же… Триста девяносто раз!

Да я с ума сойду. И ладно я, мне хотя бы известно для чего всё это. А вот как объяснить это малышке?

«Тебя вон тот дядя пометить хочет! Прямо-таки жить не может, как хочет. А для этого надо срочно вырасти!»

Ага, так малявка всё и поймёт. Что же делать?

Грустно оттого, что придется лишить лериреюшку детства. Беззаботной поры, когда хочется просто сказок и безбашенных игр. Любой с радостью вернулся бы в то время, а она… Она его и не запомнит.

Жестоко. Но, увы, необходимо.

Эх… Останется ли пушинка такой же милой и непосредственной? Или станет циничной, расчётливой, ехидной?

Ладно, прочь рефлексии. Удивляет одно: богиня не сказала об этом способе взросления. Почему? Не знала? В жизни не поверю! Или это у неё игры такие? Что-то скажу, что-то не скажу…

Хотя… Может, у них там ограничение какое-то на общение? Опять же, богам сюда дороги нет, но она-то как-то пробилась… Сплошные непонятки с этими богами.

Ладно, сейчас не о том думать надо. Придумать бы, как завлечь кроху в последнюю для неё «детскую» игру.