Императорский Балтийский флот между двумя войнами. 1906–1914 гг.

Но надо было торопиться. Нас тащили в другую сторону и указывали на какие-то развалины. Это, по-видимому, была церковь. Нас уверяли, что там находятся живые люди. Здесь работа оказалась менее сложной, и мы сравнительно легко добрались до двери. Взломали ее и за нею нашли двух женщин в полуобморочном состоянии, осторожно вынесли их на улицу и сдали толпе, которая нас всюду сопровождала.

Собрались идти дальше, как гардемарин услышал какие-то звуки. Хотя мы и не были уверены, что их издают люди, но все же решили проверить, благо работа казалась недолгой. Выбили стекло, которое каким-то чудом уцелело, хотя от церкви остался один лишь угол. В окно влез матрос. Он попал на маленький дворик, где нашел двух козликов – выволокли и их на свободу, но, надо думать, что итальянцы их скушали в тот же день.

Нас потащили дальше. Идти было невероятно трудно. Некоторые улицы оказались засыпанными почти до уровня второго этажа, приходилось все время карабкаться по горам кирпичей, глыбам штукатурки, балкам и всякого рода лому. Наконец добрались до какого-то дома, который оказался засыпанным чуть ли не до самой крыши. Внутренние помещения, видимо, уцелели, и оттуда неслись приглушенные звуки или стоны. Предстояла огромная работа, но теперь мы были уверены, что там находится человек, а то мы боялись опять ошибиться. Добрались до крыши, проломили ее и пол чердака, на все это потратили не менее часу. Через дыру проникли во второй этаж и на веревке спустили матроса. На этот раз работали не зря – там оказалась семья из четырех человек. С трудом вытащили их наружу. Несчастные были так счастливы, что готовы были целовать нам руки.

Пошли дальше. Какие полные трагизма картины попадались на пути: обнаженный угол дома, торчит кровать, на ней лежит младенец, сверху мужчина, который, видимо, стремился защитить от обломков жену и ребенка, но это ему не удалось, и их тела были раздавлены кирпичами.

Землетрясение началось перед рассветом и застало всех жителей во время сна, благодаря этому и погибло столько людей. Многие, очевидно, проснулись только тогда, когда уже произошли самые сильные толчки и начали сыпаться обломки кирпичей и штукатурка, и не имели времени выбежать на улицу.

Затем нам опять указали на развалины, откуда доносился не то детский плач, не то мяуканье кошки. Мы стояли в нерешительности. Не хотелось тратить время на откапывание кошки, но боялись и ошибиться. Поэтому стали внимательно вслушиваться. Одному кажется, что кричит ребенок, а другому, что мяучит кошка. Таким образом, никакой уверенности не было, и я приказал рыть. Работа оказалась чрезвычайно трудной, но все же добрались до какого-то провала. В него осторожно полез один из матросов и оказался в почти совсем разрушенной комнате. Там у стены стояла кроватка. А в ней ребенок не старше года. Осторожно вытащили его и отправили на сборный пункт. Бедный! Какую ужасную катастрофу пережил: лишился родителей. А может быть, братьев и сестер, остался одиноким на весь мир. Взрослые люди погибли, а он, такой маленький, беспомощный, остался невредимым. На радость или горе!

Так за работой не заметили, как прошло время до 6 ч вечера, когда было приказано возвращаться на крейсер, который должен был засветло уйти в море.

Возвращаться было трудно – устали ужасно. Какая-то несчастная женщина шла за нами и о чем-то упрашивала. По-видимому, дело касалось ее ребенка и мужа. Их засыпало, но она была убеждена, что они живы. Ее горе так тронуло, что решили, что лучше запоздаем, но поможем этой несчастной. С удвоенной энергией начали рыть и растаскивать кирпичи и добрались до двери, которую взломали. Действительно, там оказались мужчина и ребенок. Первый – мертвый, а второй еще живой, но сильно раненный. Передали его матери и хотели скорее бежать на корабль, но оказалось, что она не в силах тащить ребенка. Пришлось помогать. Поэтому изрядно-таки опоздали, но, впрочем, не только мы, а почти все.

На стенке гавани пришлось подождать, пока все соберутся, чтобы проверить, нет ли оставшихся на берегу. Вся рота оказалась налицо, но, боже мой, в каком виде: грязные, изодранные, покрытые пылью штукатурки! Но довольные сознанием выполненного долга. Как-никак, а все же удалось спасти некоторое количество жителей. На рейде уже стояли все наши корабли, и, следовательно, раскопки будут продолжаться и, наверно, спасенных окажется не так мало.

Когда мы вернулись на крейсер, то в первый момент просто ошалели. Вся верхняя палуба была наполнена лежащими и сидящими людьми. Тотчас же мы стали выходить из гавани, и «Макаров» взял курс на Неаполь[213].

Весь экипаж был занят. Наших пассажиров, которых набралось более пятисот человек, надо было хоть как-нибудь накормить, а тяжело раненых доктора продолжали оперировать и перевязывать. Особенно тяжело пришлось медицинскому персоналу, который вместе с судовым священником и добровольными помощниками проработали всю ночь.