Императорский отбор для попаданки

Попыталась зажать их руками, но не смогла пошевелиться. Меня как будто спеленали, лишив возможности двигаться.

— Так же будет с тобой! Браслеты сделали тебя слабее! Ты ничто против меня! — прошипел злобно Эбрер. Раздался грохот. Задрожала земля, над головой что-то затрещало и посыпалось мелкой крошкой.

Напуганная, я распахнула глаза.

В сумрачной пещере, покрытой блестящими плитами и зеркалами, стоял Эверий и загораживал меня от Эбрера. Советник расположился в центре странного тусклого места на блеклом зеркальном возвышении. Некоторые его фрагменты были мутными, другие яркими… Я не понимала, почему постамент такой странный, пока Эверий не разжал руку и не выпустил белый магический сгусток.

С ревом шар пролетел сквозь темные тени, взметнувшиеся в попытке перехватить его. Но магический сгусток преодолел клубившийся мрак, ударился о постамент — и вновь пещеру сотряс грохот.

Когда пыль осела, фрагменты возвышения стали еще более мутными, а Эбрер заскрипел зубами.

Я возликовала: магвел здесь, со мной, невредимый, вот только обрадовалась раньше времени. Темно-красное месиво разделяло Эверия и Ворона. Над ним кружились тени, разрывая подозрительные ошметки. Один из них привлек мое внимание странным блеском. Я вгляделась, а когда поняла, что это кусок вышивки от платья статс-фреи и растерзанный кусок ее тела, а темная пакля — волосы, меня едва не вывернуло от подступившей тошноты.

— Ты, глупец, так жаждал попасть на бал, что согласился надеть два браслета! Теперь тебе, паршивый кот, нечего противопоставить мне! — по взмаху Эбрера тени ринулась на магвела, облепили плотным кольцом.

Я перестала дышать, от ужаса не в силах была даже пикнуть. Но сквозь плотный слой снующих черных пиявок прорвался всполох света, еще один и еще, — и рассеянные тени осели пеплом на плиты пещеры.

— Это ничего не меняет! — Эверий держался, но тон магвела, сосредоточенность, скупость движений подтверждали: лишних сил у него нет. Он сопротивлялся, экономя магию, а значит…все очень и очень серьезно!

— Очень даже меняет! — расхохотался довольный Эбрер. — У тебя магии стало в четыре раза меньше. А я стал в десятки раз сильней! Думал, арривиец, ты самый находчивый и умный? Нет! Сдохни! — из его ладони выполз серый сгусток. Довольно жалкий. Однако он упал на светлый фрагмент зеркального помоста, отразился, и из всех блестящих поверхностей ринулись твари. На лету соединяясь в более мощные тени, они устремились к Эверию и снова облепили его…

Магвел справился, рассеял их. И разъяренный Эбрер зашипел змеей.

— А если разделить твои силы?! — покосился на меня, и извивающиеся твари понеслись в мою сторону…

Я догадывалась, что это коварный ход. Я нужна Эбреру живой! Он не убьет меня. Но может покалечить, помучить, причинив боль, чтобы вывести Эверия из равновесия, а потом, с потерявшим контроль магом, легко разобраться.

Чтобы не закричать, я зажмурилась, сомкнула губы, приготовилась к боли. Но разве что теплый свет ослепил меня немного через закрытые глаза. Зато я ощутила, как стали свободными руки, как ноги коснулись каменных плит. И пока я была свободна, ринулась к Эверию.

Крепко обхватила со спины, прижалась и тогда-то ощутила: мое спасение далось Эверию непросто. Он часто дышал, спина сюртука стала влажной.

Каждый магический импульс он старался тратить так, чтобы разрушить как можно больше зеркал и плит. И если обычные зеркала удавалось разрушить легко, то отполированные каменные и металлические плиты требовали нескольких ударов. В то время как Эбрер мог из осколков вызывать мелких червяков, которые сплетались в более крупную тень. Это как нескончаемый бонус. Магические плиты увеличивали тени, и как бы Эверий не бился, на него нападали снова и снова нескончаемые орды.

Логово Эбрера — гиблое место. Оно убьет его! Я это чувствовала.

Эверию приходилось разделять силы, чтобы защитить меня пологом, не дать теням коснуться, причинить вред или боль. А Эбрер словно ненормальный, придумывал новые и новые пакости, только бы напугать меня.

Моя смерть не входила в его планы, но в наказание, для страшного назидания он жаждал причинить мне боль, самая страшная из которых — мучительно убить на моих глазах Эверия.

И это я виновата в беде. Виновата своим упрямством. Надо было слушаться! Он же предупреждал, что будет опасно.

Тени и полутени нападали волнами, не останавливаясь. А Эбрер даже не устал. Ему не приходилось тратить много сил: достаточно сделать десяток теней — тысячи зеркал отражали их, умножали, усиливали, и перед Эверием возникало новое полчище теневых тварей. Они проползали, ранили его, жалили, кусали, изматывали, обвивали ноги, подталкивали к панике.

Каждый взмах Эверия был будто моим. Его усталость стала моей, его вздох — моим вздохом. Его боль — моей болью. И все, что я могла — это закрывать его спину собой, быть его тылом. Но на этот тыл он тратил драгоценные силы.

— Ты должна уйти! — произнес он, когда дыхание его стало рваным, тревожным.

— Нет!

— Да! Ну же! — сорвал ленту с волос, перекинул светлые пряди через плечо. Они задели мое лицо, и я ощутила травянистый запах.