Императорский отбор для попаданки

— И куда невестушка ползет?! Я здесь, милая, — он поманил меня к себе, — и теперь это все мое, благодаря тебе, глупышка! Ты так жаждешь спасти это арривийское ничтожество, что притащила его сюда, проложив путь в крепость! Теперь это все мое!

Хохоча как ненормальный, он потянулся к поясу и вынул черный тонкий кинжал.

— Я сегодня великодушен! Можешь принести извинения и поцеловать своего будущего супруга, — Эбрер выставил вперед ногу, явно намекая, что целовать надо мысок черного ботинка.

Пока он бахвалился, я успела немного отдышаться и еще приблизиться к вожделенному, спасительному проходу. Но Эбрер раскусил хитрость и в два широких шага настиг нас.

В надежде, что моя кровь пробудит родовую силу, я потянулась к каменной стене. Коснулась, оставляя отпечаток, однако защита хранилища и не думала срабатывать, словно полностью выдохлась в прошлый раз, обрушившись на Эверия.

— Бросай арривийского неудачника и беги! — Эбрер облизнул губы, и меня передернуло от омерзения. Пусть его черты не лишены привлекательности, душа Ворона давно почернела. Иначе и быть не могло у человека, который ради власти убил жену, и не испытывал по этому поводу ни капли раскаяния, не говоря уже об угрызениях совести.

Я оставляла вновь и вновь отпечатки на стене. Даже разок чудом дотянулась до прохода. Но ничего не происходило!

— Потешились, и будет, — ухмыльнулся Эбрер. Сделав шаг, он приблизился вплотную к ногам магвела. Черное лезвие опасно сверкнуло в его смуглой руке.

Я упала на грудь Эверия и закрыла собой, с горечью осознавая: последнюю наследницу рода убьют в родовом хранилище.

— Возомнила себя незаменимой? — хмыкнул Эбрер. По его тени, падавшей на светлые плиты зала, я увидела, как он поднял руку, чтобы нанести удар. — С тобой или без тебя, я в любом случае получаю приз: знания, артефакты, древние бесценные свитки. И даже без тебя смогу достичь небывалых высот!

Я крепче обняла Эверия, зажмурилась. Хорошо, что любимый магвел лежал без чувств и не слышал, как глумился Эбрер. И все же обидно умереть в родовом хранилище, в шаге от спасения!

По щеке скатились горькие слезы.

Как жаль, что у меня лишь крохотная капелька дара. Я бы исцелила любимого, и никто не посмел бы поднять руку ни на Эверия, ни на меня, имей я дар… Полный дар…

Представила, как бы защитила любимого… — и вслед раздался неимоверно мощный, пугающий, оглушающий грохот, от которого задрожал пол, затряслись стены, заложило уши.

Хранилище сотрясалось так, что я боялась, что оно рухнет. Но тишина пришла так же неожиданно, как и обрушился грохот.

В тишине, без единого звука или шороха, я по-прежнему опасалась пошевелиться. Но Эбрер больше не злорадствовал, а подо мной мерно вздымалась грудь Эверия, и его крепкое дыхание подтверждало: я не лишилась слуха, а магвел не лишился жизни.

Как ни странно, чувствовала я себя необыкновенно замечательно, даже превосходно! Перестали болеть горло, грудь. Даже ногу больше не саднило. И энергии во мне столько, что руки чесались что-нибудь сделать.

Стараясь не тревожить Эверия, я осмотрелась. В хранилище все так же, как прежде. Ничего не изменилось. Разве что на месте, где стоял Эбрер, лежали длинный черный кинжал и кучка пепла, больше напоминающую обыкновенную собачью кучку. А около Эверия разломанные звенья браслетов.

— Эверий! — я наклонилась и осторожно потрясла магвела. — Как ты?

Не ответил. Тогда я взяла любимого за руку и попыталась нащупать пульс. В сильном волнении не смогла найти и принялась искать на шее. Пока пальцы прикладывала и так и эдак, пряди выскользнули из-за спины и упали на лицо магвела.

Он смешно поморщился и, не успела я вскрикнуть на радостях, обхватил меня и притянул к себе.

— Не поверишь, но мне приснился кошмар! — шепнул на ушко. — С детства не снились!

— И что тебе приснилось? — поинтересовалась, борясь со рвущимися на волю всхлипами. Эверий живой, ему лучше!

— Мне приснился твой прадед. Он грозно допытывался: клянусь ли я тебе в верности?

— А ты что ответил? — от накатившего счастья, по щекам потекли слезы радости.

— Что уже поклялся и храню клятву в сердце, и во второй не вижу причины. Он гневно сомкнул брови, взмахнул мечом и нанес удар по запястьям. Все было так реалистично, что я боль ощутил. Наверно, твой прадед намекал, чтобы я к тебе до свадьбы не тянул руки. Как думаешь?

Я рассмеялась сквозь слезы и прошептала:

— Если руками нельзя — то можно мягкими лапками и пушистым хвостом! Я разрешаю.

Глава 50

В надежных, успокаивающих объятиях Эверия волнение отступало, но я продолжала рыдать так, как еще никогда в жизни.

— Теперь все будет иначе, — нашептывал Эверий, поглаживая меня по волосам и плечам, вытирая слезы. Я верила ему, но эмоции были так сильны. Особенно стоило упасть взгляду на кучку с черным кинжалом, перед глазами всплывало перекошенное ненавистью лицо Эбрера, и сердце снова заходилось от волнения. Мы ведь были на грани!