Императорский Рим. Книги 1-12

Успокаивало лишь то, что Гонория, её рабыня Джамна и раб-ант находятся в надёжном месте, под защитой самого Митры... А там скоро должен вернуться из морского похода сын Клавдия Евгений, и влюблённые придумают сами, что им делать дальше... Оставаться им в Италии нельзя. Существуют страны, куда можно поехать, — например, в Грецию, Причерноморье или Ливию, которая после призвания Бонифацием туда вандалов стала независимой от Римской империи...

Едущих с севера колесниц и повозок сегодня встречалось немного, и вообще в последнее время мало кто стремился в полуголодный Рим, хотя в Равенне тоже жилось не сладко. Тревожные думы о Гонории постепенно стали вытесняться из головы бывшего сенатора другими — мыслями о положении в империи; они стали занимать Кальвисия по привычке, хотя он давно человек не государственный...

Вспомнив недавно о сыне Клавдия, Кальвисий не мог не вспомнить о своём... Рутилий — военный. А что служба на море, что служба в армии — одно и то же: тяжёлая служба, ничего не дающая... Слава богам, что сын уже наверх, начальник... А простому матросу или солдату приходится нелегко — побои и раны, суровые зимы в походах или изнуряющее трудами и жарой лето, беспощадная война и не приносящий им никаких выгод мир — вот их вечный удел...

Казалось бы, самое выгодное положение в империи быть императором, но и он не всегда наслаждался безмятежным счастьем. Как часто он боится потерять власть или стать уничтоженным. Сколько цезарей было убито — тайно и явно!

Правда, и в императоры попадали разные люди — и знатные, и Простолюдины. Одни из них являлись серьёзны ми государственными деятелями, другие — бесталанными честолюбцами, с явными признаками скудоумия, вроде нынешнего Валентиниана III. Были и мрачные злодеи и даже сумасшедшие, как Калигула. А некоторые совсем не занимались делами империи, перелагая их на плечи своих подчинённых; такие, с позволения сказать, правители становились тщеславными актёрами, ловкими гладиаторами, самозабвенными танцорами и мнимыми великими художниками...

Чтобы нарисовать в стихах, по задумке Нерона, вселенский пожар, этот император приказал поджечь Рим, правда, потом он в поджоге обвинил первых христиан и подвергнул их жесточайшей казни, вначале распнув на крестах, а затем ещё живых сжёг...

Рим знал и других сумасбродов — Коммода, Гелиогабала, дававших простор беззаконию, что также влекло за собой гибель множества невинных людей.

Прослеживая таким образом путь императорской власти, можно выявить одну закономерность: чем ближе Римская империя подходила к своему упадку, тем всё бессовестнее становились её правители... С каждым поколением они имели свойство как бы вырождаться и быть ничтожнее. Разве нынешнего Валентиниана III можно сравнить с Августом или Юлием Цезарем?! Ну ладно, нынешний император, как говорится, судьбой пришибленный, чего с него взять?! А император Гонорий, спутавший Рим со своим петухом, чем он лучше своего племянника-недоумка?! А всё же власть-то в их руках, и от воли таких правителей (если только она есть у них!) зависят жизни подчинённых, в том числе и моя, не говоря уже о жизни моего сына, человека военного, и жизнь сына Клавдия... Прошло уже немало с того времени, как поступили о них первые сведения, а теперь снова мы ничего о своих сыновьях с Клавдием не знаем...

* * *

Как ни отговаривали друзья — Рутилий и Евгений, ссылаясь на военного теоретика Вегеция, не предпринимать нападение на главную базу пиратов в Сардинии, главнокомандующий мизенского флота Корнелий Флавий стоял на своём, проявляя отчаянное упрямство, несмотря на свой маленький рост и такие же по размеру ручки, которыми он размахивал, как крыльями ветряной мельницы.

— Я — солдат! И сделаю так, как мне приказано... Пусть даже я поплачусь собственной жизнью... — твердил он одно и то же.

   — Если бы речь шла только о твоей жизни! — также решительно сказал Рутилий.

   — Как ты смеешь, наварх! — взревел Корнелий и снова завращал руками.

Кому-то могло показаться, что они приделаны к туловищу главнокомандующего с помощью верёвочек, как у театральной куклы, и кто-то, дёргая за эти верёвочки, заставляет и руки так отчаянно крутиться...

На этот раз Корнелий Флавий взревел с такой яростью, что и глаза его выпучились так, что ещё миг-другой, они выскочат из орбит и повиснут на таких же верёвочках возле носа... И всё-таки им повезло, что, разгромив главную базу морских разбойников, они потеряли два корабля, но отпраздновать победу как следует им не пришлось; с других более мелких баз, как и предполагали Евгений и Рутилий, подошли корабли пиратов и зажали их на выходе в Тирренское море: суда противника быстро выстроились крутой дугой, а когда начался бой, то концы дуги сомкнулись, как клещи. Из них смогли только вырваться лёгкие суда, вроде миопароны Рутилия, а флагманская либурна одна из первых вместе с главнокомандующим пошла ко дну, разрезанная острозаточенными и окованными железом носовыми брусами двух пиратских кораблей...