Императорский Рим. Книги 1-12

Бывало и так, что противник сооружал плотины, которые отбивали волны, или возводил огромную насыпь вровень с городской стеной. Тогда местные жители пригоняли суда, которые имелись у них в изобилии, увозили все пожитки и укрывались в ближайших селениях. Там они снова оборонялись, пользуясь теми же выгодами своего местоположения.

Надо сказать, что их собственные корабли строились и снаряжались так, что намного превосходили вражеские: они были лучше приспособлены к местным условиям. Их киль делается несколько плоским, чтобы легче справляться с мелями и отливами, носы, а, равно, как и кормы, целиком мастерились из дуба. — Они выносили какие угодно удары волн; ребра внизу связывались прочными балками и скреплялись гвоздями в палец толщиной; якоря укреплялись не канатами, но железными цепями; вместо парусов на кораблях натягивалась грубая или же тонкая дублёная кожа, может быть, из-за недостатка льна и неумения употреблять его в дело, а ещё вероятнее потому, что полотняные паруса представлялись непрочными для того, чтобы выдерживать сильные бури и порывистые ветры океана.

Галльские суда также строились высокими, и вследствие этого их нелегко было обстреливать, по той же причине их не очень удобно и захватывать баграми. Наносить повреждения острыми носами при столкновении вражеские корабли тоже не могли — до того прочная была у тех судов обшивка. Сверх того, когда начинал свирепеть ветер, последние легче переносили в море бурю, а если их захватывал отлив, то они безопасно держались на мели и не боялись скал и рифов. Наоборот, все подобные неожиданности трагически оборачивались для кораблей противника.

Узнав, что плывёт Давитиак-предсказатель, многие жители берега океана высыпали из своих домов, чтобы поприветствовать его. Давитиак бывал у местных племён не раз, и их вождей он своими предсказаниями также не раз избавлял от некоторых непродуманных действий.

Не сразу, правда, пришлось Давитиаку уговорить вождей выслать подмогу Теодориху, и только то обстоятельство, что король вестготов при завоевании Аквитании обошёл берег океана стороной и даже не пытался его покорить, сыграло, пожалуй, главную роль — правители осимов, куриосолитов, эсубиев, аулерков, редонов и лексовиев после совместного совещания на лесной лунной поляне выделили по три корабля от каждого племени, на палубах которых можно было разместить около трёхсот человек. И вскоре судно Давитиака встало во главе двадцати одного корабля с разместившимися на них более двух тысяч вооружённых воинов.

* * *

Хорошо налаженная Фридерихом разведка, регулярная посылка гонцов к отцу, которые докладывали о каждой задержке римлян, вызванной умелыми наскоками конницы Эйриха, позволили королю вестготов и его сыновьям Торисмунду и Теодориху Второму своевременно занять господствующие высоты на холмах и ещё надёжнее укрепить крепостные стены Толосы, для чего на них подняли котлы со смолой, чтобы, если всё же случится штурм, лить её, раскалённую на огне, на головы неприятеля, и завезли заострённые с одного конца брёвна и тяжёлые камни для пролома вражеских «черепах» и выведения из строя осадных машин.

Король Теодорих, облачаясь во дворце в воинские доспехи, чтобы ехать к холмам, где тоже полным ходом шли оборонительные работы, велел позвать свою дочь. Вошла высокая статная Рустициана с чёрной повязкой на лице, закрывающей нос, а две массивные подвески, спускающиеся по обе стороны головы, прятали уши.

Король гордился тем, что он принадлежал к древнему роду Балтов; женщины из этого рода отличались высоким ростом и особенной статью, а мужчины обладали силой и умением сражаться с врагом. Наиболее типичным представителем Балтов являлся, по мнению отца, его сын, тёзка Теодорих, огненно-рыжий, горячий в любви и в битве. «Был я когда-то и сам такой», — с удовлетворением подумал король.

Но удручало его лишь то, что Теодорих был дерзок, любил делать всё по-своему и подчинялся королевским приказам явно с неохотой.

Рустициана вопросительно посмотрела на отца. И невольно вырвалось у неё из уст:

   — Отец, ты такой красивый в боевом облачении!

Теодорих отвернулся, чтобы скрыть от несчастной дочери свою довольную улыбку... Потом взял руку Рустицианы, благодарно прижал её к своей груди, обнял дочь за гибкую, тонкую, словно лоза, талию:

   — По нашему древнему обычаю женщины перед решительным сражением кидают жребий — кости. Если бы была жива твоя мать-королева, ей полагалось бы сделать это. Ты заменишь её. Выйди в комнату, кинь кости и скажи, что выпадет мне, отцу, и братьям твоим...

Рустициана вскоре вернулась очень взволнованная.

   — Отец, я кидала три раза. Больше, как ты понимаешь, кидать нельзя... И все три раза жребий-кости становились на ребро, ничего не предвещая...

«Ладно, лучше неведение, чем заранее знать, что проиграешь», — подумал король, вскочил на коня и в сопровождении телохранителей умчался к холмам, дав указание коллегии городского сената, что и как делать, если враг прорвётся к крепостным стенам.