Императорское королевство. Золотой юноша и его жертвы

— Фикс-идея! Топор у вас вырвал Наполеон, и если бы меня не было… — Он вдруг замолк и потом многозначительно продолжил: — Вы думаете, я такой человеконенавистник, что убиваю направо и налево? Может, мне этого Мутавца больше жаль, чем вам. Но собаку бьют, когда она нашкодит.

— Или она кусает всех без разбора, когда взбесится, как вы. Берегитесь!

Через открытые двери из коридора было слышно, как их зовет Бурмут. Посерьезнев было, Рашула снова усмехнулся и, махнув рукой, пошел прочь.

Еще с минуту стоит Юришич. Его угроза словно растворилась в пустоте. Да, в пустоте, как все происходит сегодня. Несомненно, видно невооруженным глазом, что в этом черном королевстве сидит на троне негодяй. И кто этого негодяя свергнет и когда? Все внутри Юришича кричало о справедливости; сознавая свое бессилие и одиночество, он входит в коридор. Первым делом бросает взгляд на камеру Петковича. Там, ему кажется, похоронена справедливость.

У канцелярии столпились писари, а перед ними Бурмут размахивает ключами.

— Ну что, прогнали вас? — встречает он Рашулу и Юришича. — Так вам и надо, подонки! Только драки у вас на уме! Читайте внутренний распорядок! Видишь! — Он за ухо подтащил перепуганного Мутавца к стене, где висел обсиженный мухами внутренний распорядок тюрьмы. — Видишь, что тут написано: tas hajst. Это значит, молчи и терпи, подонок!

— Молчи и плати! — мудро замечает Ликотич; он в хорошем расположении духа, потому что ни вчера, ни сегодня не заметил никакого сходства между собой и Петковичем.

— Терпи и кричи! — пытается шутить Мачек, настроение у него паршивое с тех пор, как узнал, что нашли секретную книгу.

Бурмут распалился. Эти ворюги хотят быть умнее его и даже внутреннего распорядка. Он отвернулся от Мутавца и накинулся на Ликотича, стоявшего к нему ближе всех.

— Ты, подонок! Молчи и плати! Много же ты платишь! Задарма спишь и жрешь харч казенный. Вот задам я тебе! Один раз раскошелился на ракию, можешь заплатить и за харч, если не хочешь остаться голодным.

— Nicht ziirnen, nicht zürnen![56] — сюсюкает и угодничает перед ним Розенкранц. Совет Пайзла его радует, да и папашка проявит к нему больше внимания, не зря же он всучил ему сегодня гульден. Но Бурмут всем своим видом упрямо демонстрирует равнодушие к какому бы то ни было подношению. Он даже раскричался на него.

— А ну ты, марш отсюда, убирайся! Am Eise Tote halten, was?[57] — Но тут он заметил, что Рашула стоит у него за спиной. Ну, этот угощает, когда сам хочет что-то получить! — А ты что прячешься, директор! Тут писарь из суда за документами приходил, а ничего еще не готово, ворюги! Так ты отвечаешь за канцелярию! Мне, что ли, писать вместо вас? А ну, быстро за работу!

— Папашка, да нам стоит только обмакнуть перо, и готово! А сегодня ваш день рождения, — успокаивает его Рашула, вопросительно-угрожающе поглядывая на Розенкранца. Не хочется ему сейчас писать.

— Вот именно, день рождения, черт возьми! Раз я должен исполнять службу, и вы тоже работайте! День рождения! Вы что, в гости меня пригласили, что ли? Подонки! Давай, давай! — Он гонит и толкает их в канцелярию, только Мачека не трогает, потому что он политический заключенный и освобожден от обязанности еще и здесь марать бумагу, как он это делает в редакции. Его и Юришича Бурмут запирает в камеру, а Рашула того и ждет, как бы остаться с ним в коридоре наедине и окончательно разузнать, принимает ли он его утреннее предложение. И разумеется, не забывает о своем намерении встретиться ночью с женой. Он столь искусно увязал одно с другим, что Бурмуту не трудно было понять, что пьянка не состоится, если он не пообещает впустить жену в тюрьму.

— Бабник ты чертов! — шепчет он таинственно, а его шепот в таких обстоятельствах всегда означает, что он принимает то, что ему предлагают; шепчет, потому что не хочет, чтобы его услышали те, кому не положено. — Опять тебе жену подавай! Да была бы хоть баба стоящая! Тощая, что щепка, потаскушка офицерская. Сам как медведь, черт бы тебя побрал, а нашел жердь вместо женщины! Так думаешь, стоит отпраздновать мой день рождения? А если нас накроют? И я потеряю службу? — Он еще упирается, но решение им уже давно принято, поэтому он берет у Рашулы деньги для покупки вина и мяса. — А что касается жены — посмотрим. Если не завтра, так послезавтра. Знаешь, подонок, и у меня есть жена! — И тут он принялся заталкивать Рашулу в канцелярию, подкрепляя свои действия словами, из-за которых только что разозлился на Ликотича. — Молчи и плати! Работать, работать! — кричит он.