ИМПЕРАТРИЦА ФИКЕ

В темной низкой зале после новогодней обедни собрался весь, «двор» герцога. Герцогиня Иоганна-Елизавета - черная, худущая - нахохленной птицей сидит в кресле с высокой спинкой, под ногами - шитая подушка, золотые кисти отсвечивают… На скамеечке у нее ног старшая четырнадцатилетняя дочь - София - Фике, черноволосая, розовощекая девочка с блестящими глазками. Герцогиня вяжет крючком длинный кошелек - она его вышьет бисером и подарит кому-нибудь из многочисленных родичей. Дешево и мило…

Кругом толпятся французы - мадам Кардедль - старая воспитательница Фике, проповедник Пэрар, учитель чистописания Лоран, танцмейстер Пеко. Французы улыбаются, жестикулируют, немцы, напротив очень серьезны. Потирая зябко руки, вошел пастор Дове - бледный, взволнованный сказанной им проповедью. Его большие глаза еще, до сих пор полны пафосом и улыбаются дружеской слабой улыбкой профессору Вагнеру. - Господин пастор, ваша проповедь сегодня превосходна, - говорит в ответ на улыбку профессор Вагнер. - Да, да…

Учитель музыки Рэлиг из Цербста наготове и стоит у клавесина, - может быть, придется играть…

Сам герцог, командир прусского полка, в голубом мундире, в высоких ботфортах, сидит за круглым столом и уж конечно тянет пиво с тремя своими офицерами…

- Ха-ха-ха! - громко хохочет он. - Ха-ха-ха!

Фике вытягивает тоненькую шейку в сторону веселой компании, но герцогиня опускает на дочь свои темные, обведенные синевой глаза:

- Фике! Ах, Фике! Сиди же прилично! Ты совсем стала мальчишкой! Ты носишься по улицам! И все эта бедность! Ах, бедность! Ну, какая же ты принцесса!

- Мадам, густым голосом говорит мадам Кардедль, - Фике достаточно видит свет. Когда она бывала с вами во дворца в Берлине, то вела себя отменно.

И Фике теперь сидит совсем, совсем смирно. Обоими кулачками она подперла свое симпатичное личико и смотрит, как в люстре горит в хрустале розовый огонек… Почему-то ей кажется, что ее ждет тоже что-то такое же красивое, что-то розовое, как этот огонек… О, она смелая девочка, у нее темные волосы и чудная розовая кожа блондинки. Ей смешны эти постоянные слезы и ахи матери…

- Ха-ха-ха! - снова хохочет герцог. Толстый, рослый, румяный - он развалился в кресле: он хохочет своей же остроте. Сегодня Новый год… Надо веселиться. За ним хохочут и его офицеры…

Иоганна-Елизавета выдвигает вперед полную нижнюю губку:

- Как они грубы? О, эти мужчины! Кружка пива, водка - и они счастливы. Солдаты! Только солдаты! Но что же теперь делается в Петербурге?.. Брюммер обещался писать и молчит…

- Мамочка, да чего же вы ждете от этого лощеного господина?

- Фике, ты не понимаешь! Ведь это письмо будет из Петербурга! Мой бедный брат, правда, умер, его брак расстроился! Но ведь ваш Петр Ульрих - наследник русского престола… Внук Петра Великого. Твой двоюродный братец… Твой кузен! Императрица Елизавета благосклонно относится к тебе, она очень любит европейцев. Образованных. Воспитанных. Ах, какая это великолепная страна - Россия! Какая богатая! А что мы с мужем? Бедняки… Нам приходится таскаться с места на место. По полям сражений… То в Голландии, то в Испании. То на острове Рюгене… Ужасно! Жить в трактирах. Любезно говорить с пьяными офицерами. Невыносимо! Я же не герцогиня. Нет, нет, я просто мать-командирша!

Герцогиня прижала к носу скомканный платочек, скорбно смотрела из-за него на дочку и вдруг всплеснула руками.

- Ведь императрица России Елизавета - это же наша тетка. Эльза! Моя невестка! Царствует в России. Веселая. Добрая! У нее, говорят, трон золотой!.. Ах, ах! У нее бриллианты на башмаках! Ах, ах! Ее двор в Петербурге роскошнее Версаля. А какие войска у тетки Эльзы… Такими солдатами можно завоевать весь мир! А вельможи! Красавец к красавцу… Они получают в подарок от государыни по тысяче рабов… По сто тысяч червонцами. Собольи шубы. Ордена с бриллиантами. Золотые табакерки. В Петербурге живет кузен Петер… Там живут сотни немцев. Там дядя Людвиг! Там Брюммер… Барон Корф… Это все же наши люди. Там граф Шембелен-Бирндорф… И ты, кузина наследника, могла бы быть тоже там. Это положительно необходимо!

Фриц, старый лакей, вошел неслышно в залу, натягивая нитяные перчатки, доложил в восковое ухо герцогини.

- Эстафета! Экстренно!

- Ваша светлость! - вскочила с места герцогиня, обращаясь к мужу. - Ваша светлость! Благоволите пройти в кабинет…

«Неужели! - думала она. - Неужели!»

В кабинете герцога в полированном столе отразились канделябры с грифонами. Герцог едва успел опуститься в кресло и принять величественный вид, как в дверь шагнул румяный молодой офицер. Он только что сбросил плащ, и снег оставил еще мокрые пятна на его плечах и груди:

- От его величества - короля!

Герцог встал, щелкнул каблуками, вытянулся, принял синий пакет за пятью печатями. Жена встала за его плечом.

- Какова дорога? - нарочито бодрым голосом спросил: герцог.

- Собачья, ваша светлость! Не пришлось спать! Гнали, как на крыльях!

- Благодарю! - сказал герцог и протянул мясистую руку с перстнем. - Добрая кружка вина доброму офицеру будет как раз впору. Ха-ха! Отсалютовав, офицер вышел.