Императрица Ольга

Вот и подходит к концу этот бесконечно суматошный день, решивший будущее не только России, но и всего мира. Моя ученица Ольга сегодня была великолепна, особенно в тот момент, когда объясняла бывшему Великому князю Владимиру Александровичу, какую большую какашку он из себя представляет. Видела бы она его моими глазами, вообще, наверное, прибила бы на месте, не отправляя в Пишпек. Дело в том, что запредельная роскошь, в которой живет высшее сословие российской империи, может проистекать только из крайней нищеты двух третей российского населения. Других источников сверхбогатства в аграрной стране с неразвитой промышленностью просто нет. А промышленность или та же торговля совершенно не развиты, потому что люди не покупают даже предметов первой необходимости, отчего живут почти натуральным хозяйством, будто в каменном веке. Так вот, сверхбогатство все же не так раздражает, когда владеющий им человек выполняет какую-то очень важную социальную функцию; и наоборот, когда им владеет человек с нулевой (или даже отрицательной) полезностью для общества, это богатство вызывает особо острую реакцию.

Кому много дано, с того много и спросится. Такой девиз должен быть у нового царствования. В противном случае мы прямиком прикатываемся к октябрю семнадцатого года и товарищу Ленину на броневике. Народ (в первую очередь, те самые его две трети, которые не живут, а выживают) отныне должен каждый день и час видеть улучшение своего благосостояния. А иначе мы опять приходим к дилемме «белые-красные» и жгучей пролетарской ненависти бесправных обездоленных людей к заплывшим жиром хозяевам жизни. При этом стоит помнить, что если размазать состояние тех же Владимировичей на сто сорок миллионов населения Российской империи, то получится… да нихрена не получится, не хватит даже выпить за упокой Великих князей Романовых, а потом за здравие господ Иудушкиных. Семейство Романовых и потомственная аристократия – это только обсыпанные сахарной пудрой вишенки на торте, которые настоящие хозяева жизни пока только терпят. Это не значит, что их сверкающая роскошь на фоне ужасающей нищеты становится менее отвратительной, это значит только, что копать надо глубже, значительно глубже.

То, что произошло сегодня, еще не победа, это, как говорит полковник Новиков, просто выигрыш боя в завязке сражения, который дал нам возможность высадить на берег авангард и захватить стратегический плацдарм. Именно с той точки зрения и стоит воспринимать столицу Российской империи и Зимний дворец, куда мы перебрались с Варшавского вокзала после того, как на Николаевском вокзале капитулировали последние мятежники. Когда полковник Новиков приказал выкатывать на прямую наводку пушки, я было воспротивился, но тот объяснил, что не собирается открывать артиллерийский огонь, а хочет банально показать окопавшимся на вокзале преображенцам, что их участь может быть решена легко и просто. И были это даже не современные на начало двадцатого века трехдюймовки, а старые, времен еще русско-турецкой войны, четырехфунтовки Круппа. Но все равно вид готовых к стрельбе пушек, стоявших часто, колесо к колесу, внушил обороняющимся некоторое почтение, и когда им был предъявлен «последний» ультиматум, нервы у некоторых из них не выдержали.

В результате завязавшейся бучи верх взяли сторонники благоразумия, которые попросту застрелили князя Васильчикова и еще несколько особо упорных мятежников, после чего дружной толпой двинули сдаваться на милость новой императрице. Что бы там не понаписали завтра либеральные газеты, никакой идеи, кроме улучшения личного благосостояния путем подъема по карьерной лестнице, эти господа не исповедовали, и не собирались проливать свою кровь ни за либерализм, парламентаризм и демократию, ни за справедливое социальное устройство. Идейные борцы гораздо опаснее, потому что в защите своих идей всегда идут до конца.

И ведь что самое интересное – среди сдавшихся мятежников обнаружился и пытавшийся затеряться в толпе британский куратор всего этого безобразия, известный в местном политическом бомонде под погонялом «мистер Роджерс». Скорее всего, у себя в Британии этот джентльмен носил совсем другую фамилию, но выяснение параметров его настоящей личности у нас еще впереди. Сейчас нашим госбезопасникам были важнее «адреса, пароли, явки», и они вцепились в беднягу как голодная собака в брошенную кость. Крик души: «Я есть британский дипломат!!!» – и короткий, почти без замаха, удар в печень, после которого клиент бесформенным мешком осел на землю.

«Умаялся, болезный, – прокомментировал происходящее дюжий фельдфебель-морпех, потирая тяжелый кулак, – а ну, босота, взяли господинчика за руки за ноги и понесли до начальства. Агличанин, иттить его в печенку. Их благородия из госбезопасности таких любят…»