Императрица Ольга

Первым, еще в начале июня, в царском селе появился Сергей Боткин, а недели две назад из Манчжурии приехал вызванный в Петербург царской телеграммой его младший брат Евгений. В отличие от старика Гирша, вполне вменяемые, на мой взгляд, врачи. Я бы у Боткиных от той же простуды лечиться не побоялся. Также с обоими Боткиными поработали и наши медицинские специалисты, приехавшие с Дальнего Востока вместе с Лисовой – они провели с ними беседы на тему повышения квалификации. Разумеется, пришлось приоткрыть перед ними и нашу главную тайну, ответив на вопрос: «…что это за люди, появившиеся неизвестно откуда, которые берутся рулить Россией по своему усмотрению?» Не могу сказать, что они оба были в восторге от этой информации, но никаких особых эмоций при этом не наблюдалось. Не те это люди, чтобы прятать голову в песок, скрываясь от реальности.

Также обоих Боткиных посвятили и в операцию «Рокировка», от самого ее начала и до конца. Беседу на эту тему с новоиспеченными лейб-медиками за чашкой чая проводил сам их «главный пациент». Первым. Так сказать, чтобы не было никаких кривотолков. И только потом, ради уточнения ролей, с ними уже побеседовали капитан Мартынов и ваш покорный слуга. Особого восторга по поводу смены «первого лица» они оба не выказали, но возражать императору, который сам захотел отойти от дел, не стали. Правда, императоров «в отставке» в Российской империи еще не бывало. Предки Николая в свое время уходили с трона только ногами вперед. Но все в жизни однажды случается впервые, и, возможно, такой обычай, позволяющий уставшему от правления монарху уйти на пенсию, оставив дело (то есть Империю) сыну или внуку, будет совсем не лишним. Мало ли кто, почувствовав тяжесть государственной ноши на плечах невыносимой, скажет: «я устал, я ухожу» и передаст власть одному из законных преемников.

Это только со стороны кажется, что власть – один из самых сильных наркотиков, а на самом деле это тяжкий труд, который один из политиков начала двадцать первого века сравнил с работой гребца на галерах. В основном с власти самой по себе кейфуют исключительно политические проходимцы, временщики, калифы на час и прочие политические проститутки, категорически не способные ничего созидать, а только разрушающие все, что досталось им от предшественников. И это я не только о господах троцкистах-большевиках, время которых еще впереди. Их политические антиподы из наших девяностых оказались ничуть не лучше: быстренько раздуванили созданную не их трудами государственную собственность, а потом принялись лихорадочно вывозить богатства за границу. От одного такого деятеля, готового править, не выходя из алкогольного угара, Россия только что отбилась, но не факт, что подобные попытки в дальнейшем не прекратятся. Я не знаю, правильно ли делает Павел Павлович, ведя дело к укреплению и без того абсолютной монархии, но уверен, что все альтернативы в лице буржуазной, якобы демократической, республики или революционной диктатуры пролетариата еще хуже того, что мы имеем на данный момент.

Первый путь означает встраивание России в западный мир на второстепенных ролях поставщика продовольствия (которого не хватает самим), сырьевых ресурсов и пушечного мяса. При этом Россию будет ожидать осознание своей глубокой вторичности по отношению к Граду на Холме (которым может оказаться и Берлин и Париж, и Лондон, и Вашингтон), долгое гниение внутренней политической и общественной жизни, а потом постепенное развоплощение и гибель. Второй путь означает быстрый пожар Мировой Революции, в котором Россия сгорит как охапка хвороста. Ведь теоретикам, которые жаждут проверить свои умозаключения на практике, совсем не жалко страны, над которой будет проводиться эксперимент. Надо понимать, что по большому счету сталинизм, который создал и Красную Империю СССР – это не плод исторической закономерности, а всего лишь железная воля, ум и змеиная изворотливость одного-единственного человека, выживание которого в горниле революции и Гражданской войны не более чем случайность. Не стань Сталина, и страна досталась бы Троцким, Каменевым, Зиновьевым, Бухариным и прочей мразоте, жертвам тридцать седьмого года. О том, что они готовили России, можно судить по годам правления последнего троцкиста Хрущева, который, прикидываясь безобидным дураком, пережил и репрессии тридцатых, и послевоенные чистки «аппарата».