Императрица Ольга

И тут меня осенило. Решение было таким простым, а мне оно почему-то не приходила в голову. Шуба или шапка с царского плеча в качестве награды для Павла Павловича – это мелко, но вот царская свадьба будет моему Наставнику в самый раз. Да и Дарье Михайловне должно понравиться. К тому же господина Одинцова потребуется выводить «в свет», и такое мероприятие как свадьба будет тому лучшим поводом.

– Послушайте Дарья, – сказала я, – а почему бы нам не организовать двойную свадьбу? В любом случае, еще до того, как Ники оставит мне трон, я уже должна быть в законном браке, и вам тоже лучше пожениться до этого знаменательного момента. Только вот медового месяца, скорее всего, не будет: как говорит мой Александр Владимирович, в бой нам придется кидаться прямо с марша.

– Ничего страшного, Ольга, – кивнула Дарья Михайловна, – нам не привыкать идти после марша прямо в бой. На самом деле я вам очень благодарна за это предложение, ибо мой Павел Павлович относится к этой идее весьма прохладно. То он говорит, что боится умереть слишком рано и оставить меня вдовой, то у него на такие мелочи просто нет времени. Вот и живем во грехе все четыре месяца, пока мы здесь, в вашем мире…

– А до этого? – с естественным женским любопытством спросила я.

– Нет, – отрицательно покачала головой Дарья Михайловна, – я любила Павла Павловича, можно сказать, всегда, а он видел во мне только надежного сотрудника и верного боевого товарища. Если бы ТАМ мы расстались, он бы ушел к вам, а я осталась – я бы, наверное, сразу умерла, потому что мне больше незачем было бы жить, но Бог захотел сделать так, чтобы и я и он попали к вам и смогли начать все с чистого листа. Ведь ТАМ я даже не рассчитывала не то что на свадьбу, но даже на простую человеческую взаимность. Спецпредставитель президента – это рыцарь без страха и упрека, человек, лишенный обычных человеческих слабостей, герой, сердце которого надежно прикрыто бронежилетом. Ведь там по миру ходит много всякой погани, всегда готовой шантажировать свою жертву жизнями дорогих для него людей. Да и здесь. Помнишь, как совсем недавно англичане собирались захватить вас с Михаилом в плен и под угрозой вашим жизням требовать от императора Николая изменения политики Российской империи?

– Помню, – подтвердила я, – и никогда им этого не забуду. Эти мерзавцы собирались убить всех, кого бы посчитали мелкими сошками, а вас с Павлом Павловичем подвергнуть жестоким пыткам только для того, чтобы узнать некие «тайны». Теперь пусть они пеняют только на себя, ибо как аукнется, так и откликнется, а посеявший ветер обязательно пожнет бурю.

– Да, Ольга, – кивнула в ответ Дарья Михайловна, – только тут это была, так сказать, проба пера, а там, у нас, подобное безобразие вошло в норму вещей. Понятия о гуманизме, совести и чести в политике англосаксами надежно забыты, вместо них господствует голая целесообразность и беспринципность. Если им не за что зацепиться, то в ход идут грязные и кровавые провокации. Вот если самих британцев или американцев прихватывали на паленом – тогда поднимался хай до небес по поводу того, какие мы, русские, жестокие, нецивилизованные и негуманные. Причем больше будут кричать не сами янки и британцы, а их прикормленные либеральные общечеловеки. У вас тут, кстати, тоже такие имеются, и даже в большем количестве, чем это полезно для здоровья.

– Не беспокойтесь, Дарья, – ответила я, – этим вопросом мы тоже займемся. А сейчас давайте вернемся к нашим баранам. Так, значит, вы согласны на двойную свадьбу? Конечно, я понимаю, что, кроме вас, право голоса есть еще и у Павла Павловича, но с ним я поговорю отдельно. Если вы не будете против, то, думаю, он тоже согласится.

– Конечно же, я согласна, – сказала мне Дарья, – и буду очень-очень рада, что мы сделаем это вместе…

В это время наш поезд, не останавливаясь, проследовал через станцию Маньчжурия; вот за окном мелькнул пограничный столб с двуглавым орлом, и с этого момента чужая (пусть и арендованная) земля осталась позади и мы въехали на территорию Российской империи. Казалось оттого, что мы пересекли некую невидимую черту, небо над нами стало голубе, солнце ярче (хотя куда уже больше), а пожухлая от летней жары трава приобрела оттенок свежей зелени. И настроение у меня от этого стало соответствующим, праздничным и приподнятым.

– Знаешь, Дарья, – радостно воскликнула я, – я тоже очень рада – тому, что ты рада. Мы же все-таки с тобой подруги, причем настоящие, а не такие, которые объединились против третьей соперницы. Благодаря тебе я впервые почувствовала себя красивой женщиной, а то ведь раньше все считали меня ужасной уродиной и говорили, что единственное, что во мне есть красивого – это глаза. Теперь я нравлюсь моему Александру Владимировичу, а самое главное – нравлюсь себе. А еще ты даешь мне советы. Пусть не такие, как Павел Павлович, но тоже очень важные и нужные. Большое тебе за это спасибо, Дарья, и я хочу, чтобы у тебя действительно все было хорошо.