Императрица Ольга

Михаил Васильевич Иванов был известен как человек, прибывший неизвестно откуда, за появлением которого в царском Селе последовала смерть императрицы Александры Федоровны. После смерти жены император заперся в Царском Селе как улитка в раковине, поверяя свои мысли все тому же таинственному капитану первого ранга Иванову и не принимая никого из тех, кто бывали его собеседниками в прежние времена. Государь в трауре – заявлялось для всех желающих пробиться к Николаю на прием. Второй посетительницей, имевшей беспрепятственный доступ в Царское Село, была вдовствующая государыня Мария Федоровна, регулярно навещающая сына. В связи с этим некоторые особо умные сплетники даже заподозрили между господином Ивановым и вдовствующей императрицей сердечный комплот, что, конечно же, было неправдой, но зато давало нам возможность брать кое-кого за язык и шить дело. Ведь статью «за оскорбление величеств» никто не отменял.

Что же касается вашего покорного слуги, то ему даже представляться не требовалось. Кто в Санкт-Петербурге не знает самого главного душителя свободы – держиморду, Цербера и Аргуса в одной экономичной упаковке, арестовавшего уже, кстати, за казнокрадство и шашни с террористами целую кучу самой высокопоставленной дряни? Сейчас наши люди, которых мы позаимствовали в министерстве финансов (правда, без согласия министра Коковцева) копали в Новом Адмиралтействе и на верфи Галерного острова, подводя под каторжные работы погрязшее в казнокрадстве и приписках руководство этих двух предприятий. За то время, пока Балтийский завод построил два броненосца серии «Бородино», Галерная верфь и Новое Адмиралтейство смогли сдать только по одному. На верфи Нового Адмиралтейства был построен и печально знаменитый броненосец «Ослябя», строительство которого обошлось дороже, чем его двух систершипов «Победы» и «Пересвета», построенных на Балтийском заводе. И опять та же картина. За то время, пока «Новое Адмиралтейство» строило один броненосец, Балтийский завод успел сдать два, да к тому же со значительно лучшим качеством. Но это я так, к слову, на тему того, что заочно мы с адмиралом Дубасовым были уже знакомы – через некоторых его подчиненных, по которым плакали то ли каторга, то ли виселица.

Но разговор начал не адмирал, который пока не понимал, чего он него хотят, а император Николай.

– Федор Васильевич, – просто сказал он, – я позвал вас совсем не для того, чтобы спросить отчета о строительстве броненосцев. Война окончена, и вместе с ней закончились причины для спешки. Дело, видите ли, в другом. Как нам стало известно, в Санкт-Петербурге назревает маленький такой государственный переворот в интересах семейства Владимировичей. Не думаю, что мой дядя в курсе всего происходящего; по данным имперской безопасности, во главе заговора стоит его супруга, Великая княгиня Мария Павловна, поставившая целью протолкнуть на императорский трон своего сына Кирилла Владимировича…

При этих словах адмирал Дубасов непроизвольно скривился, будто отведал чего-то несвежего. Было видно, что ТАКАЯ кандидатура в императоры ему не была приемлема ни с какой стороны, не говоря уже о том, что сам по себе силовой переворот – это не тот метод, которыми он предпочел бы решать подобные вопросы. У нас уже были данные, что этот человек относился к кругу высших государственных сановников, которые в свое время предпочли бы видеть на троне покойного ныне Великого князя Георгия Александровича, а после его смерти переключили свои симпатии на Великого князя Михаила. Николай тоже заметил это выражение лица, но воспринял его несколько по-своему.

– Знаете, Федор Васильевич, – тихо сказал он, – после смерти моей любезной Аликс мне собственная жизнь была не дорога, но я помню свой долг перед подданными. А значит, во избежание расшатывания государственных устоев, смуты, брожения умов и прочих последствий попыток узурпации власти попрошу вас в критический момент принять на себя обязанности генерал-губернатора и начальника военного гарнизона Санкт-Петербурга, и в сотрудничестве с имперской службой безопасности, не дожидаясь начала событий, навести в городе железный порядок. Но только попрошу вас о том, чтобы мухи были отделены от котлет, истинные мятежники – от подневольных им людей и случайных очевидцев. Впрочем, всем этим займутся люди Евгения Петровича, а вы, используя в качестве вооруженной силы матросов из подчиненных вам команд строящихся кораблей, обеспечите им возможность беспрепятственной работы. Помните, что долю насилия следует отмерять по силе сопротивления: не стоит стрелять в того, кто и сам уже сдается на милость правосудия. Мы не хотим, чтобы на улицах нашей столицы русские матросы стреляли в русских солдат только из-за того, что кучка великосветских бездельников, никогда не слышавших свиста пуль и взрывов гранат, решила поиграть в делателей королей…