Императрица поневоле. Книга вторая

— Я тоже об этом подумал. И мне в голову пришло вот что... — граф тяжело вздохнул. — Мне кажется, что стрелок сам хотел, чтобы его поймали. После того, как вас излечил святой, он решил, что таким образом дискредитирует вас.

Я выдохнула. Кто? Кто мог так основательно промыть мозги этому человеку, что он, вместо того, чтобы бежать, дал себя схватить? И ради чего? Ради того, чтобы религиозные люди отвернулись от меня? А большинство простолюдин были очень религиозны. И даже если многие не поверили в то, что сказал рыцарь, зерно сомнения уже было посеяно.

Это могло сильно повлиять на мои планы. Простолюдины и так благоволили больше Арсилии, потому что она была одной из них, а теперь еще и это! Да и не только простолюдины были религиозны. Многие аристократы тоже считали себя набожными и приходили в Храм на каждый праздник.

— Все будет хорошо, — тихо сказал мужчина, поднимая на меня взгляд. — Мы что-нибудь придумаем.

«Обязательно», — подумала я и кивнула.

Вслух сказать я ничего не успела, так как дверь комнаты открылась, и в помещениевошли мои родственники.

По взгляду отца и матери, я поняла, что меня ждет очень серьёзный разговор.

Взгляд отца был настолько мрачен, что почудилось, словно даже в комнате стало темнее. Мамины глаза были покрасневшими от слез, но она выглядела не менее грозно.

Я сглотнула и нам миг пожалела, что не погибла от стрелы.

— что ж Я навещу вас позже, Ваше Величество, — поспешно сказал граф Девис, вставая из-за стола и кланяясь моим родителям.

Я кивнула ему, тоже встала из-за стола и посеменила к родителям, позади которых стояли братья и смотрели на меня с максимальным сочувствием.

Что ж. В конце концов, этот разговор когда-нибудь должен был состояться.

Глава вторая. «Семья»

Граф Девис, после взаимного приветствия, поспешно скрылся за дверью. Я проводила его взглядом и мысленно вздохнула. Во мне была надежда, что он останется, потому что встречать гнев родителей в одиночестве было как то страшновато. Пусть я и живу второй раз, но каждый ребенок, выросший в любящей семье, боится разочаровать своих родных.

Про Стефана, мирно спящего на диване, я как-то совсем забыла. И не обратила внимания на то, что легкое сопение и храп прекратились.

— Элизабет Беннет, — угрожающе произнесла мама, подходя ко мне.

Я вздрогнула и зажмурилась, не способная вынести пылающего взгляда золотых глаз. Мне хотелось сквозь землю провалиться от стыда. Я заставила родных так сильно переживать. Да, по сути, это не было моей виной. Но я все равно чувствовала себя виноватой.

Но вместо гневной тирады, мама лишь порывисто меня обняла.

— Как ты? Нигде не болит? Ты очень бледная. Кушала уже? — засыпала меня вопросами мама, ощупывая мои плечи, руки и лицо.

Сначала я замерла, растерянно глядя на бледное лицо матери, затем мои губы, вопреки воле, разъехались в улыбке. Это была моя семья. Я совсем забыла о том, что они тоже волновались обо мне так же сильно, как я волновалась о них. Пока я строила заговоры, нанимала персонал и крутила интриги, мама, папа и братья переживали обо мне. Они выполнили мою просьбу — сидеть в особняке. Но какие при этом каждый из них испытывал чувства? Не в состоянии помочь родному человеку, запертые в доме.

— Прос... тите, — пробормотала я, обнимая маму в ответ.

— Вот видите, — Роберт посмотрел на отца. — Она все понимает Лиззи просто.

— Пороли ее в детстве мало, — перебил Роберта отец, подходя ко мне.

— НУ, прости... о... отец, — я состроили жалостливую гримасу, которая в детстве часто помогала мне избежать заслуженного наказания.

Папа нахмурил густые черные брови и вперил в меня суровый взгляд. Мама отошла чуть в сторону, но руки моей не отпустила, словно боялась, что я могу рухнуть на пол от изнеможения.

— Знаешь, что меня больше всего обижает? — устало спросил папа, подходя ко мне поближе и аккуратно дотрагиваясь до моей щеки.

Я покачала головой и прижалась к его теплой руке, как в детстве, когда просила ласки и внимания. Я давно так не делала. С того момента, как мне исполнилось двенадцать. Я считала, что слишком взрослая для того, чтобы требовать любви и ласки.

Как же это глупо! Если бы моему малышу дали пожить подольше, я бы дарила ему любовь и ласку, даже если бы он стал совсем взрослым. Я уверена, что и мои родители считали точно так же, поэтому не удивилась, когда отец ласково погладил меня по щеке.

— Меня, да и всех нас я полагаю, обижает то, что ты, Лиззи, не попросила нашей помощи, а просто заперла нас в поместье, — спокойно сказал папа, внимательно посмотрев мне в глаза. — Мне было невыносимо знать, что ты рискуешь своей жизнью, в то время как я сижу в безопасности дома. К тому же, откуда ты знала, что нам всем грозила опасность?

Я моргнула. Проигнорировав чувство вины, которое возникло при словах отца, я судорожно пыталась найти ответ Через секунду я открыла рот и, с трудом выговаривая слова, произнесла:

— Это. было. очевидно, — я перевела дыхание и продолжила: — Она же хочет…