Императрица поневоле

— Разве тебе не жалко малыша, который может погибнуть, да и саму женщину? — спросила спутница, глядя на неё удивлённым и в то же время жалостливым взглядом.

— Плевать я на них хотела, — разозлилась та, — чем меньше их станет, тем чище будет воздух.

Дверь снова распахнулась, и в проёме показался высокий, широкоплечий мужчина. Сделав шаг, он упал на колени.

— Уважаемая леди, — дрожащим голосом обратился он к той самой Энриэлии, — вы моя последняя надежда. Я отдам последнее, что у меня есть, только помогите. Мне сказали, что вы обладаете даром целительства, спасите их, прошу.

— Вон отсюда, — заверещала эльфийка, — как ты посмел снова обратиться ко мне, мерзкое ничтожество.

По щекам мужчины потекли слёзы, с трудом встав, он вышел, прикрыв за собою дверь.

— Прошу прощения, — обратилась хозяйка ледяным тоном к эльфийкам, — но лавка закрыта.

— Ты ещё пожалеешь об этом, — белея от ярости, процедила Энриэлия, метнувшись к двери.

— Приношу свои извинения, — еле слышно промолвила её спутница, когда за той захлопнулась дверь, — мне очень жаль, что вам пришлось выслушать всё это.

Я смотрела, как девушка вежливо склонив голову, вышла, осторожно прикрыв за собою дверь, но видела перед собой лишь лицо мужчины, в глазах которого плескалась боль и отчаяние.

Настроение было испорчено. Отвратительное поведение эльфийки не выходило из головы, поэтому я слушала в пол уха разговор между хозяйкой лавки и Таной, желая, чтобы поскорее это закончилось.

— Что-то пропало у меня желание скупать половину магазина, — спустя некоторое время, подошла ко мне расстроенная Такана, — пожалуй, сегодня возьмём по паре повседневных платьев, чулки, бельё, палантины с меховой оторочкой, ну, обувь, конечно же, шляпки в тон, а за остальным придём на следующей неделе, когда привезут новые ткани для пошива. Тогда и наверстаем упущенное. Эта ненормальная, своим воплями, испортила такой замечательный день. Эх… Признаюсь, я уже готова была настучать ей по макушке, чтоб хотя бы немного сбить спесь и гордыню.

— Гордыни в ней с избытком, — ответила, забирая большой свёрток из рук хозяйки, со своей частью одежды, — но меня сейчас больше заботит не она, а те, для кого мужчина просил помощи.

— Да, слёзы в мужских глазах говорят о многом, чуть сама не разревелась, — кивнула Тана, — ладно, хватит о грустном. Пойдём, перекусим что ли.

Поблагодарив хозяйку, которая оказалась замечательной женщиной, мы отправились в кофейню, в сопровождении вышагивающего впереди волколота, на которого никто не обращал внимания, под мороком обычного дворового пса. Тана постаралась на славу, наведя на всех нас «красоту». Теперь мы ничем не отличались от большинства городских девчонок. У меня на лице, для пущего эффекта, расцвела, её стараниями, целая полянка мелких веснушек. Как она сказала — для лучшей маскировки. Ну, видимо, со стороны ей виднее. Себя же она сделала тощей брюнеткой. Так что на нашу троицу совершенно никто не обращал внимания.

Когда до кофейни оставалось дойти всего метров двадцать, мы увидели заходящих в дверь Арэна, Эла и Ниэля.

— Ой-ой, — выдала Тана, резко разворачиваясь в противоположную от кофейни сторону, — что-то мне уже расхотелось сдобных булочек. Давай и это отложим до следующего раза. Мы проходили недавно чудный трактир, под названием «Бешеный вепрь», на вид, вроде, вполне приличное заведение. Давай пообедаем там, а?

— Я только «за», — развернулась тоже, — что-то пока нет желания выслушивать нравоучения.

— Вот и я о том же, — поддакнула подруга, — прям «с языка сняла».

Вернувшись немного назад, мы остановились у деревянного двухэтажного здания со старой, покосившейся вывеской, демонстрирующей этого самого бешеного вепря во всей красе. Резчик явно был в ударе, ваяя изображение, потому что где у животины перед, а где зад, можно было отличить лишь по наличию пятачка и хвостика — завитка.

Открыв скрипучую дверь, мы оказались в прохладном, довольно чистом помещении, заставленном выскобленными добела деревянными столами. Народу было немного: лишь несколько столиков оказались заняты. Справа от входа молча сидели, за одним столом, три рыбака, усиленно работая ложками, чуть в стороне от них два охотника спорили, размахивая здоровенными кружками, из которых то и дело выплёскивалась тёмная, тягучая жидкость какого-то хмельного напитка, попадая на одежду и стол, но на это даже не обращалось внимания. В углу, в той же стороне, спиной к нам сидела мужчина, обхватив голову руками.

— Пойдём за тот дальний столик у окна, — предложила я.

— Как скажешь, мне без разницы, где сидеть, — с любопытством рассматривая посетителей, откликнулась подруга.

Как только мы сели, к нам подскочила бойкая девчушка лет двенадцати.

— Добро пожаловать в лучший трактир этого города. Вы здесь ещё ни разу не были, я бы запомнила обязательно. Приехали учиться в нашу академию? — затрещала она, выдавая слова с такой скоростью, которая мне и не снилось.

— Не слишком ли ты много задаёшь вопросов? — улыбнулась Тана.

— А как же иначе, — удивилась та, — если не спрашивать — ничего и не узнаешь.

— Логично, — рассмеялась я.