Императрица Соли и Жребия

Картина с изображением матери-лисы, оставляющей своих детенышей. Шелк, краска и дерево. Как говорится в старой легенде, женщина с лисьим хвостом плачет над своими детенышами, готовясь расстаться с ними навсегда.

Футляр для хранения одежды. Шелк, шелковый шнур, металлическая нить и дерево. Красный с золотом халат, с вышитым на одной поле большим цилинем, тщательно сложен и помещен в футляр. Футляр без отделки, с одной стороны прикреплена шелковая петля, предназначенная для подвешивания или переноски.

Тии посмотрели на халат, потом на Крольчиху, с выжидательным видом сидящую рядом.

– Этот халат вы уже упоминали. Его носил Левый министр.

– Да, он. Народ Инъё носил свои завоевания в крови так же, как и народ Ань. Все мы верим в военную добычу.

– Расскажете мне остальное, бабушка?

– Конечно.

Когда мы возвращались в Благодатный Жребий, можно было увидеть, как наше дыхание повисает паром в холодном воздухе. Деревья облетели, солнце, застыдившись, не выглядывало из своих облачных одежд.

Мы с Май никогда прежде не видели зимы, и она ужасала и будоражила одновременно. Казалось, весь мир вокруг умирает по мере того, как воздух становится морознее и острее, чем любой известный нам.

С каждым шагом, который мы делали вглубь этого остывающего мира, волосы Инъё становились чернее, глаза блестели ярче. Просыпаясь утром, она набирала полные легкие холодного воздуха до тех пор, пока не напивалась им допьяна. Она смотрела на север, и ее глаза горели злым и ярким огнем.

Однажды утром мы вышли с постоялого двора под падающий снег, который уже успел припорошить землю. Это был первый снегопад в Аньской империи за почти шестьдесят лет, и, пока люди вокруг испуганно шушукались, Инъё смеялась.

Вернувшись в Благодатный Жребий, мы обнаружили, что Левый министр ждет нас со всей своей стражей. Мы прибыли в сумерках, и угасающий свет бросал на его бледное лицо кровавый отблеск. Я вспомнила, что Инъё так и не дала мне заглянуть в запечатанный кожаный мешок, и подумала, что сейчас меня вырвет.

С высоты своего паланкина Инъё наблюдала, как министр приказывает окружить ее. Она держалась спокойно, спокойнее всех присутствующих.

– Что же, министр?..

– Нас известили о событиях, происходящих на границе и требующих вашего возвращения в столицу ради вашей же безопасности, Ваше Величество. Вместе с моей личной стражей я препровожу вас туда.

Инъё огляделась с преувеличенным удивлением.

– О каких событиях вы говорите, министр?

– Не разыгрывайте невинность, Ваше Величество. Вы прекрасно знаете. И теперь вы поедете со мной.

Я поняла, что даже в тот момент Левый министр все еще чувствовал себя хозяином положения. Хотя кавалерия мамонтов с севера форсировала переправы Ко-анама, пешие войска следовали за мамонтами через перевал Лянь, а наемные убийцы вырезали знать, всецело преданную правителю, он считал, что империю Ань в ее прежнем виде еще можно сохранить. Как-никак у него имелся козырь – любимейшая из дочерей северного народа, и какими бы свирепыми ни были эти люди, вряд ли они согласились бы увидеть ее повешенной на стене Дворца Лучезарного Света.

Люди министра теснее обступали нас, держа копья наготове и не замечая ропот, пробежавший по нашей процессии. Разве способны погонщики, кухарки и носильщики выстоять против воинов?

Но нашу свиту составляли, конечно, уже не погонщики, кухарки и носильщики. Инъё заменила их воинами с ее родины, явившимися на юг по ее зову, и внезапно окруженными оказались сам министр и его стражники.

Слегка склонив голову набок, Инъё посмотрела на министра, а его люди тем временем бросали оружие.

– Я и впрямь намерена в ближайшее время отправиться в столицу, но вы не будете меня сопровождать.

Если бы в моем сердце оставалось место хоть для каких-нибудь чувств, кроме дикой ненависти к Левому министру, то меня поразило бы его спокойствие. Он смотрел, как сдаются его стражники, как отступают от него, и наверняка понимал: что бы ни случилось с империей Ань, его конец уже настал. Поколебавшись мгновение, он выпрямился во весь рост.

– Уповаю на то, что вы дозволите мне выбрать благородный путь побежденного врага.

Инъё не сводила с него взгляд, но заговорила так тихо, что услышала лишь я:

– Ну что, Крольчиха?

Я подскочила, словно мой тезка, мне вдруг показалось, что время тянется, как нить с катушки. Это был ее дар – лучший, какой она могла мне преподнести. Подарить мне жизнь Сукая ей не удалось, но она сумела отдать в мои руки смерть Левого министра.