Императрица. Стать самой собой

– Во-первых, убери эту дурацкую улыбку с лица, – начал Ян, – а во-вторых, свадьбы не будет. Ты в роли главы империи и не можешь связаться с простолюдином.

– Могу. Я императрица и делаю что хочу.

– Ты должна слушать меня. Только я знаю, что тебе делать.

– Я не ребенок, и знаю сама что можно, и что нельзя.

– Если ты ослушаешься, то я приму меры.

– Какие?

– Увидишь сама. А пока меня ждут дела. Увидимся позже.

У зеркала сидела очаровательная молодая девушка. Она причесывала свои шелковистые волосы, красила веки и губы. Брызгала духами. Ей было весело и легко. Это приподнятое настроение заметил брат девушки, зашедший в квартиру. Он с ходу спросил:

– Нашелся жених, и ты идешь на свидание?

– Да, и он очень влиятелен и известен.

– Кто он?

– Это главный министр Ян Вермеер, он скоро будет, и мы поедем на выставку.

– Ты можешь заинтересовать его. А потом будешь пользоваться его богатством и возможностями.

– Я этого и хочу, ведь полюбить его я не смогу.

– Ну, удачи тебе в этом деле, – сказал брат и пошел на кухню.

В просторных с серебристыми стенами залах висели картины модного современного художника. На картинах были нарисованы пестрые птицы и цветы, девушки с оружием и пейзажи различных планет. Художник Чжоу Синь в ослепительно белом костюме радостно приветствовал посетителей. Чжоу Синь был низкорослым, с небольшим брюшком, у него была борода. И у него было довольное выражение лица. Он сразу заметил главного министра со спутницей и подошел поближе. После непродолжительного разговора Ян стал рассматривать картины. «Картины неплохи, – думал Ян, – нарисовано интересно, но я бы такое не купил». Вдруг вдалеке посреди праздной толпы показалась Лаура в нежно-розовом пышном платье. Рядом с ней стоял охранник Кен. Кен широко улыбался и что-то говорил. Ян переменился в лице, выставка потеряла для него интерес, он не спеша подошел к Лауре. Поприветствовал и спросил как дела, а затем отвел Кена в сторонку.

– Послушай, Кен, ты, верно, служил мне когда-то, я знаю тебя с хорошей стороны. И поэтому по-доброму прошу тебя разорвать отношения с Мариной. Вы из разных слоев общества и не можете быть вместе. Это не просто мое личное мнение, здесь есть государственные интересы,– негромко говорил Ян.

– Так вот что я хочу сказать, – с трудом начал Кен, – это не ваше дело. Если императрица счастлива, остальное не имеет значения. Я служу только ей и на других мне плевать, – Кен развернулся и ушел поближе к лжеимператрице.

Главный министр злым взглядом проводил Кена, и прошептал «смерть тебе».

Штатный убийца тайной стражи, молодой нейгоданец Мафу смотрел телевизор с самого утра. Ему было безразлично, что смотреть и поэтому он смотрел деловой канал что бизнес и экономику. Мафу курил сигареты с табаком. Настроение было угнетенным и подавленным, и в пепельнице лежала куча бычков. Долго не было заданий от руководства, и от вынужденного безделья начиналась тоска. Это была особая тоска, потребность убивать. Профессия совместилась со складом психики, и Мафу убивал с упоением. За окном начался дождь, капли звонко стучали по подоконнику. Мафу выглянул в окно и осмотрел почти пустые мокрые улицы. И решил пойти в кафе. Он накинул плащ и одел шляпу. Кафе было недалеко от дома. Оно было пустым, и лишь один старик дремал за столиком в углу. Подошла официантка и Мафу заказал булочки и кофе. Отворилась дверь и в кафе вошел низкорослый дурон, он сложил зонт и пошел к столику. Внезапно он поскользнулся на мокром от следов полу и задел телом Мафу. Чашка кофе упала на пол. Дурон сдержанно извинился. А у нейгоданца возникло острое желание и осознание того что он дальше будет делать. Он подумал: «Ну, всё тебе конец, зря ты сегодня пришел сюда».

Мафу долго ждал, пока дурон попьет свой кофе. Ждал без устали, предвкушая удовольствие. Проследил за дуроном до безлюдного закоулка и напал, сзади тыкая ножом в спину. Дурон закричал от страха, причем кричал так дико, что Мафу рассмеялся. Он повалил жертву на асфальт и стал отрезать хобот. Серая теплая кровь окропила руки. Когда Мафу перерезал горло, у него стало сильнее биться сердце и дыхание стало более глубоким. После вида агонии Мафу пошел прочь. Дождь лил все сильнее, и постепенно приходило чувство ни с чем несравнимого покоя и удовлетворенности.

Раздался звонок телефона. Это был сам Ян Вермеер. Он беспристрастно назвал имя будущей жертвы и послал фото и видео приговоренного. Завершив разговор, Мафу почувствовал себя окрыленным, он был рад послужить государству. Был рад, что кому-то нужно его непростое умение убивать.

Возле телефона в конце коридора под присмотром охранника стоял обозленный нейгоданец. Он набирал номер, ожидая спасения. У него были на пределе нервы от допросов, бессонницы и пыток. Он был в синей робе и мягких тапочках. Его глаза слезились. Ведь ещё недавно он был заместителем председателя верховного совета, жил в роскоши и был на вершине.