Империализм и серпентарий Апокалипсиса

Если бы во время расстрела из танков Храма Закона на Пресне в нем не было православной церкви, можно было бы говорить о том, что в здании Верховного Совета находились лишь одни «красно-коричневые», как то подавала ельцинская пропагандистская машина. Хотя, естественно, в любом случае это не могло быть оправданием совершенного беззакония. Но, как мы узнаём, в Доме Советов действовал храм в честь святого благоверного князя Даниила Московского, состоялась литургия, совершались таинства крещения, исповеди, причастия. Это кардинальным образом меняет дело: против Верховного Совета были сосредоточены войска, в которых было очень мало верующих людей, большей частью – сплошь язычники. Это позже, через несколько лет, после Первой Чеченской, в войсках стали появляться священники, открываться храмы в воинских частях. Но тогда все было иначе: войска беззаконника Бориса Ельцина атаковали Храм Закона, в котором в момент штурма действовала православная церковь! А это уже такой факт, от которого отмахнуться невозможно. Это было знамением: Борис Ельцин пошел войной против Бога, против власти, установленной Им, против Церкви.

Кто-то заметит: там исповедовалось не более 70 человек… Мол, а сотни других где… Православным хорошо известно, что есть очищение мученичеством, в нем человек получает «белые одежды» чистоты и святости и перед ним открываются врата Царства Небесного. Многие святые Церкви стали христианами через мученичество: они были всю жизнь язычниками, однако, видя правду христиан, их стойкость и мужество перед лицом смерти, выходили из среды язычников и объявляли себя христианами перед гонителями. Тут же они предавались мучениям и смерти. Но Церковь причисляла их к лику святых, несмотря на то, что они не были даже крещены обычным способом и миропомазаны.

У Татьяны Глушковой есть прекрасное стихотворение «Сороковины», посвященное именно этому моменту. Она написала его на сороковой день мученической смерти защитников Дома Советов, будто услышав ангельскую весть:

Не в огненной клокочущей геенне,

Не в пропастях бездонных и глухих,

Не там, где стонут аспидные тени —

Их души водворятся во благих.

Снег забинтует раненую Пресню.

Смотри: кругом – бело, и ветер стих.

Больная совесть обмирает с вестью:

«Их души водворятся во благих!»

Так хор летит!.. И небеса отверсты

Для слов любви, мольбы – для слез одних.

И внемлют облака, и слышат звезды:

«Их души водворятся во благих!»

Их души во благих? Без покаянья

Принявших смерть? Что знаем мы о них?

Светлы в купели чистого страданья,

Их души водворятся во благих.

И вся Москва – хладеющий Некрополь —

Как павший Рим, нетленна в этот миг.

Хрустальной кроной вторит звонкий тополь:

«Прими их, Правый Отче, во благих!»

И сизари летят за длинным гробом,

Благая весть трепещет в клювах их.

И веруем в томлении глубоком:

«Грешны – а водворятся во благих!»

Всю смерть поправ своею краткой смертью,

Повергнув в гибель недругов лихих,

Одну – под всей крутой небесной твердью —

Узрят они Россию во благих.

И ты молись, дитя в промерзлой шубке,

И ты, старик – за правнуков своих:

В крови, во гладе, веткой на порубке —

Воспрянем, воссияем во благих!»

Протоиерей Александр Шаргунов в статье «Ее душа было истинно русской», посвященной Татьяне Глушковой, пишет: «Это был расстрел России среди бела дня, при одобрении так называемого мирового сообщества. "Линия крови", по определению поэта, длящаяся до конца нашей истории, навсегда разделила русских людей, и никому нельзя переступить через нее без искреннего покаяния»17.