Империй. Люструм. Диктатор

Было около полуночи, и на улице стояла глубокая тишина.

Разбудили меня удары во входную дверь. Кто-то колотил в нее руками. Я сел на кровати. По-видимому, я проспал всего несколько минут. Удары раздались снова, сопровождаемые свирепым лаем, криками и топотом бегущих ног. Я надел тунику и торопливо поднялся в атриум. Цицерон, полностью одетый, уже спускался по лестнице. Перед ним шли двое телохранителей с обнаженными мечами, а позади него — Теренция, которая куталась в шаль. Опять раздались удары; на этот раз они были сильнее и громче — по дереву били палками и ногами. В детской проснулся и заплакал маленький Марк.

— Иди и спроси, кто там, — велел мне Цицерон, — но дверь не открывай. — Затем он повернулся к одному из всадников и сказал: — Иди вместе с ним.

Я осторожно пошел по коридору. К этому времени у нас уже была сторожевая собака — крупный черно-коричневый горный пес, названный Саргоном, в честь ассирийского царя. Он лаял, рычал и отчаянно рвался на цепи. Мне даже показалось, что он вот-вот свалит стену.

— Кто там? — громко спросил я и с трудом, но все же различил имя: «Марк Лициний Красс!»

Стараясь перекричать лай собаки, я крикнул Цицерону:

— Он говорит, что он Красс!

— И это действительно он?

— Похоже на то.

Цицерон задумался. Похоже, он думал о том, что Красс с удовольствием полюбовался бы на его труп, однако было маловероятно, что человек его положения решился бы на убийство действующего консула. Цицерон распрямил плечи и поправил прическу.

— Что же, если он говорит, что он Красс, и его голос похож на голос Красса, тогда впусти его.

Я приоткрыл дверь и увидел десяток человек с фонарями. Лысая голова Красса блестела в их свете, как полная луна. Я распахнул дверь шире. Красс с неудовольствием посмотрел на беснующегося пса и проскользнул мимо него в дом. В руках у него был потертый кожаный футляр для свитков. Вошли также Квинт Аррий, его бывший претор, тенью следовавший за ним, и два молодых патриция, друзья Красса, которые только что получили места в сенате, — Клавдий Марцелл и Сципион Назика. Эти имена стояли в последнем списке сторонников Катилины. Остальные тоже попытались войти, но я велел им ждать снаружи; четырех врагов в доме вполне достаточно, решил я, и запер дверь.

— В чем дело, Красс? — спросил Цицерон, когда его старый противник вошел в атриум. — Для гостей уже поздно, для деловой встречи слишком рано.

— Добрый вечер, консул, — холодно кивнул Красс. — И тебе тоже добрый вечер, — обратился он к Теренции. — Прошу простить за беспокойство. Не хочу, чтобы ты прерывала из-за нас свой сон. — Он повернулся к ней спиной и обратился к Цицерону: — Мы можем где-нибудь поговорить наедине?

— Боюсь, мои друзья станут беспокоиться, если я их оставлю.

— Ты что, боишься, что мы наемные убийцы?

— Нет, но ты водишь дружбу с ними.

— Уже нет, — улыбнулся Красс и похлопал по футляру со свитками. — Именно поэтому мы к тебе и пришли.

Цицерон колебался.

— Хорошо, поговорим наедине. — (Теренция стала возражать.) — Не волнуйся понапрасну, дорогая. Мои телохранители постоят за дверью, а сильные руки Тирона будут мне надежной защитой. — Это была шутка.

Он велел принести еще стульев в комнату для занятий, и шестеро человек с трудом втиснулись в это небольшое помещение. Я видел, что Цицерон беспокоен. В Крассе было что-то, делавшее моего хозяина беспокойным в его присутствии. Однако держался он достаточно вежливо. Цицерон спросил, не хотят ли его посетители чего-нибудь выпить, но те отказались.

— Очень хорошо, — сказал консул. — Чем трезвее, тем лучше. Итак, я тебя слушаю.

— В Этрурии неспокойно, — начал Красс.

— Я читаю отчеты. Но ты сам видел: когда я хотел это обсудить, сенат не обратил на меня внимания.

— Ну что же, им придется проснуться, и побыстрее.

— Странно, что ты говоришь подобные вещи!

— Это потому, что мне стали известны некоторые обстоятельства. Расскажи ему, Аррий.

— Так вот, — начал Аррий, чьи глаза бегали туда-сюда. Умный человек, неплохой солдат, низкорожденный, он был во всех отношениях ставленником Красса. Над ним часто смеялись за его спиной из-за глупого обыкновения добавлять к некоторым гласным букву «г». Может быть, он считал, что говорит как образованный человек. — До вчерашнего дня я был в Гэтрурии. Там везде бродят вооруженные шайки. Как я понял, гони собираются напасть на Рим.

— А как ты об этом узнал?

— С некоторыми из их начальников я раньше служил. Гони попытались завербовать меня. Я сказал, что подумаю, — просто для того, чтобы собрать побольше сведений, как ты догадываешься.

— И сколько же там бойцов?

— Тысяч пять — десять.

— Так много?

— Ну, если не прямо сейчас, то скоро будет.

— Они вооружены?

— Некоторые, но не все. Хотя у них есть замысел.

— И какой же?

— Застать врасплох гарнизон в Пренесте, захватить город, укрепить его и сосредоточить в нем свои силы.

— Пренесте, можно сказать, неприступен, — вставил Красс, — и находится всего в одном переходе от Рима.

— Манлий разослал своих сторонников по всей Гиталии, чтобы сеять возмущение.

— О боги! — произнес Цицерон, оглядывая их. — Сколько всего вы знаете!