Империи норманнов: Создатели Европы, завоеватели Азии

Таков был бесславный – и заслуженный, по крайней мере по мнению некоторых, – конец Вильгельма Завоевателя, короля, внушавшего окружающим ужас. Он выделялся своей кровожадностью даже в тот жестокий век. И даже сочувствующие ему авторы были обеспокоены дурными знаками, сопровождавшими его похороны. Богобоязненным людям полагалось мирно умереть и торжественно лечь в могилу. Смерть Вильгельма оказалась мучительной и затяжной, а похороны превратились в комедию ошибок. Говорят, что земля раскрывается, чтобы принять останки святых. Неприятие ею Вильгельма не оставляло сомнений в том, что он был грешником. Даже в смерти этот правитель оказался фигурой противоречивой. Чувства, которые он вызывал, отражают масштаб как его достижений, так и жертв, которых они потребовали.

* * *

Суровый нрав Вильгельма объясняется трудным детством. В 1035 году, после 90 лет мира и процветания, Нормандия погрузилась в хаос, когда во время паломничества внезапно умер отец Вильгельма, герцог Роберт I, второй сын Ричарда II. Результатом стал кризис, напоминающий ситуацию 940-х годов. Местные лорды стали стремиться к независимости, завистливые соседи также воспользовались неопределенностью, отхватив часть нормандских земель.

Ситуация осложнялась тем, что Вильгельм родился в неофициальном союзе. Уже при жизни его называли «бастардом», а возникшие легенды представляли Вильгельма плодом любви герцога Роберта к дочери простого кожевника. Но мы не будем верить легендам. Старофранцузское слово bâtard означало не ребенка, рожденного вне брака (бастарда в современном смысле), а ребенка от мезальянса – неравного союза, обычно между дворянином и женщиной более низкого происхождения. В случае Вильгельма это значило, что его мать Герлева была дочерью торговца или мелкого аристократа (есть также основания полагать, что ее отец был бальзамировщиком){72}. При обычных обстоятельствах бастард оказывался не первым в очереди на наследство, однако такие дети могли стать наследниками – и становились{73}. Так произошло с Ричардом I в 942 году, и Вильгельм был настроен повторить этот путь. Более серьезную проблему, как и в случае Ричарда, представлял возраст мальчика: на момент смерти Роберта Вильгельму было не больше восьми лет, а возможно, всего шесть. В последние годы в государстве уже наблюдались признаки нестабильности, и восхождение на трон ребенка усугубило ситуацию.

Мы не должны недооценивать последствия того, что он стал правителем в столь нежном возрасте. Вильгельм рос в мире, где жестокость и предательство были обычным делом. Друзья оказывались временными, и даже на членов семьи рассчитывать не приходилось. В первые годы от имени герцога правили другие. Около 1040 года двое из его опекунов были убиты во время первой вспышки борьбы за власть. Следующие два года жизни герцогства были очень беспокойными, и только в 1042 году появились признаки того, что Вильгельм все тверже держит в руках бразды правления. При поддержке герцога в Нормандии появился «Мир Божий» – движение, призванное ограничить насилие аристократов: люди клялись воздерживаться от насильственных действий в определенные дни, установленные церковью. «Мир Божий» был популярен в Северной Франции и Нижних землях, и его введение явно стало ответом на недавние потрясения в стране. Первый военный успех Вильгельма, о котором нам известно, датируется 1043 годом, когда он отвоевал Фалез у Турстана Гоза, виконта Авранша. Фалез был значимой герцогской резиденцией (именно здесь родился сам Вильгельм), и его возвращение стало символом вновь обретенной власти и авторитета{74}.

Однако передышка оказалась недолгой. Всего через несколько лет взбунтовался двоюродный брат Вильгельма Ги де Брионн. У Ги имелись свои планы на герцогский трон, и мятеж стал ответом на растущее влияние Вильгельма. Несмотря на некоторые первоначальные успехи, Ги и его соратники в 1047 году потерпели сокрушительное поражение в битве при Валь-эс-Дюне близ Кана. Более поздние нормандские источники много говорят о доблести Вильгельма при подавлении мятежа, однако самые ранние документы сообщают, что основная заслуга принадлежала французскому королю Генриху I. Нормандский герцог, будучи вассалом Генриха, официально попросил у него помощи. Поскольку Генрих мало что выигрывал от беспорядков у своих северных границ, он с радостью помог Вильгельму. В последующие годы союз между герцогом и королем только окреп.