Создавались инструменты политической коммуникации, которые должны были повысить уровень лояльности подданных, а также изменить восприятие личности и действий монарха и придать законные основания правлению Анжуйской династии. Большинство произведений, созданных во второй половине XII в. (истории, хроники, художественные произведения, нравоучительные и политические трактаты), по сути представляли собой государственную пропаганду. Плантагенеты не всегда становились непосредственными заказчиками этих сочинений, однако бесспорно являлись вдохновителями литературного творчества. Некоторые произведения предназначались для знати и должны были воздействовать на их поведение: нормандский «Роман о Роллоне» и «бретонский цикл» рассказывали о безусловной верности по отношению к правителю, а также о дисциплинированности и добродетельности[369]
. Другие произведения больше сосредоточивались на изображении правителей и их рода. Так, исторические повествования прославляли анжуйских и нормандских предков Плантагенетов, например вымышленного легендарного короля Артура (альтер эго Карла Великого), а также рассказывали об их завоеваниях на античный манер, подчеркивая воинскую доблесть, в особенности Ричарда I. Юридические трактаты, такие как «Диалог о Палате шахматной доски» или «Трактат о законах и обычаях королевства Английского» («Идеология Плантагенетов»[370]
, распространившаяся по всем землям империи, была нацелена прежде всего на знать. Однако смысл этой политики заключался не только в укреплении лояльности и поиске опоры среди аристократов, но также в создании единого культурного сообщества внутри империи.Во второй половине XII в. империя Плантагенетов стала феодальным государством, чье культурное влияние и авторитет сложно недооценить. Уважая местные институты, правители из Анжуйского дома разработали «арсенал методов утверждения господства и дальнейшего существования собственной власти»[371]
: эффективный административный аппарат, способный работать в отсутствие суверена, результативная территориализация власти и политическая коммуникация федеративного характера. Природа этого политического образования основывалась на личных связях правителя со своими подданными. Вассалы и чиновники не тратили усилий на укрепление абстрактного государственного образования — верой и правдой они служили конкретному человеку, не забывая о собственных интересах. В подобных личных связях заключалась сила империи, но в то же время крылась причина ее неустойчивости, что хорошо видно на примере царствования Иоанна Безземельного, отвергнутого подданными и не способного сохранить целостность своего наследства.AURELL, Martin, L’Empire des Plantagenêt, 1154–1224, Paris, Perrin, 2003.
BATES, David, The Normans and Empire, Oxford, Oxford University Press, 2013.
GILLINGHAM, John, The Angevin Empire, Londres, Arnold, 2001 [1984].
HOLLISTER, C. Warren, et KEEFE, Thomas K., «Making the Angevin Empire», Journal of British Studies, vol. 12, no. 2, 1973, pp. 1–25.
HOLT, James Clarke, Colonial England, 1066–1215, Londres, Hambledon Press, 1997.
LE PATOUREL, John, Feudal Empire, Norman and Plantagenet, Londres, Hambledon Press, 1984.
MORTIMER, Richard, Angevin England, 1154–1258, Oxford, Blackwell, 1994.
NORGATE, Kate, England under the Angevin Kings, Londres, Macmillan, 1887.
TURNER, Ralph V., «The Problem of Survival for the Angevin Empire: Henri II’s and His Sons’ Vision versus Late Twelfth Century Realities», The American Historical Review, 100, février 1995, pp. 78–96.
15. Траектории империи в Адриатике: Венеция в Средние века (IX–XV вв.)