Империи Средневековья. От Каролингов до Чингизидов

Во всех своих владениях правители из Анжуйского дома внимательно относились к ходатайствам своих подданных. Нормативная деятельность, как правило, носила ответный характер и предполагала предварительное расследование (enquête)[360]. Давая первые распоряжения о сборе необходимой информации в 1160-х гг., Генрих II следовал древней англо-нормандской традиции, ярким примером которой служит «Книга Страшного суда». Тем не менее довольно скоро этот метод зарекомендовал себя как «анжуйский». Эти расследования могли принимать форму генеральных инспекций (в Англии их называли eyes — «глаза») или преследовать более конкретные цели: описание ленных владений, манориальных хозяйств, военных ресурсов и т. д. Для власти они играли ключевую роль, заключавшуюся отнюдь не только в сборе информации. Как утверждает в своих работах Мари Дежу, они позволяли правителям продемонстрировать подданным свою заинтересованность и задействовать важный эмоциональный механизм, обеспечивающий их лояльность. Они также ободряли и успокаивали население, потому что, «проводя судебные разбирательства и принуждая возмещать материальный ущерб, государь показывал, что держит в узде [свою администрацию] и не допускает превышения должностных полномочий»[361]. Таким образом, расследования по тому или иному вопросу вносили свой вклад в укрепление владычества Плантагенетов, при этом сохраняя и более четко выстраивая местную власть и иерархии.

Повсеместное внедрение чиновников

Проведение Генрихом II судебных и налоговых реформ создавало необходимость в определенной инфраструктуре. Он был вынужден делегировать свои полномочия множеству чиновников. Юстициарии, наместники, сенешали, бальи и шерифы должны были на постоянной основе представлять короля на местном уровне. Эти должности не даровались им пожизненно, и в любой момент они могли быть уволены. Интеллектуалы того времени отмечали важную роль этих людей в эффективном судопроизводстве, управлении финансами, поддержании мира и порядка. Иоанн Солсберийский называл их «глазами, ушами и устами короля»[362].

Во главе местной иерархии как в Англии, так и в Нормандии стоял (главный) юстициарий. Он был уполномочен принимать решения в отсутствие суверена. Ричард де Люсе, затем Ранульф де Гленвиль в Англии, Ричард Илчестерский, затем Гийом Фис-Рауль в Нормандии, по сути, выполняли функции вице-короля и вице-герцога. В то же время сенешали, которые изначально пользовались ограниченной властью в домениальных владениях правителя, а в иных областях могли действовать только по специальному распоряжению, в 1170-х гг. стали постоянными представителями власти и получили расширенные полномочия. Это отчетливо видно на примере Анжу, где должность сенешаля, принадлежавшая анжуйским графам, постепенно получает региональное значение, о чем свидетельствует изменение в титулатуре: senescallus regis («королевский сенешаль») уступает место senescallus andegavensis («сенешаль анжуйцев»). Важные изменения при новых наместниках произошли и в младшем руководящем составе. Чиновники королевского домена (прево, вигье и т. д.) не исчезли, однако потеряли свою независимость. Укреплялись сети региональных чиновников, а сфера их полномочий расширялась на соответствующие территориальные единицы. Бальи, байли, вигье, войе, шерифы и др. обеспечивали в повседневной жизни безопасность (полиция, стража), правосудие, сбор штрафов и налогов.

Чиновники имели различное происхождение, хотя все же большинство из них были аристократами. Однако Ральф Тернер установил, что в административном аппарате и в личном окружении правителей присутствовали также интеллектуалы и новые люди, «поднятые из пыли»[363]. При подборе чиновников важную роль играла компетентность, однако Плантагенеты также покровительствовали сеньорам, которых они считали достаточно надежными, чтобы те могли стать проводниками их власти. Главным образом они опирались на представителей родов шателенов (владельцев замков), которые хорошо знали местность и могли использовать дружеские и соседские связи для проведения королевской политики. Стоит отметить два важных исключения из общей модели: английские шерифы редко назначались из местной знати, чтобы не провоцировать рост коррупции, а в уязвимые области (марки — традиционно мятежные земли) отправлялись те, кто пользовался личным доверием Плантагенетов, то есть англо-нормандцы, которые должны были создать противовес сеньорам, с давних пор считавшим себя наследственными обладателями государственных должностей.