Империи Средневековья. От Каролингов до Чингизидов

Специалисты по средневековому зодчеству отмечали технические достоинства этих построек и их стратегические функции. Кроме того, они подчеркивали устрашающую и символическую роль зданий эпохи Плантагенетов[351]. Архитектурные инновации Анжуйского периода («шелл-кип», или «кольцеобразный донжон», который представлял собой систему укреплений круглой или овальной формы, расположенную на вершине холма, а также опорная башня — «тур-а-эперон» и «анжуйские талю»), скорее, служили демонстрации власти и не обеспечивали особых стратегических преимуществ во время вражеских атак. Архитектура становилась «языком власти и основой политической коммуникации»[352]. Фортификационные сооружения, доминирующие в пространстве, олицетворяли могущество правителей, а резиденции отражали их величие. Соперники Плантагенетов — французы называли замок в Лез-Андели поистине «королевским и достойным того, чтобы в нем поселились величайшие из государей»[353]. Роскошное убранство парадных залов в Руане, Кане, Оривале и Мулино прославило эти места и стало предметом восхищения. Здания строились напоказ и служили символами владычества анжуйских правителей. Под патронажем Генриха также возводились культовые сооружения, которые должны были повышать престиж королевства. На континенте Генрих финансировал строительство капеллы на могиле своего отца в Ле-Мане и перестройку церкви в аббатстве Ле-Бек, где была похоронена императрица Матильда. По словам аббата Робера де Ториньи, здание отличалось небывалой красотой[354]. Также под покровительством Генриха находились аббатства Мортемер в Нормандии, Гранмон в Лимузене и Фонтевро в Анжу. Сильным мира сего свойственно покровительствовать строительным проектам. Несложно догадаться, что Генрихом Плантагенетом также двигали не только благочестие и покаяние (после смерти Томаса Бекета). Построенные им церкви вызывали восхищение, тем самым приумножая его славу. По инициативе Алиеноры аббатство Фонтевро стало последнем пристанищем для Генриха II и Ричарда Львиное Сердце, а через некоторое время в нем упокоилась она сама. В 1249 г. там была захоронена Изабелла Ангулемская. Аббатство должно было стать некрополем Плантагенетов — подобно аббатству Сен-Дени, усыпальницы капетингских королей.

Управление империей

Контролю над территориями способствовали также административные инновации. Плантагенеты не собирались навязывать всем своим владениям единообразные институты, однако методы управления на всех территориях были схожими. В каждом регионе они покровительствовали развитию нормативной базы, считаясь с местными обычаями. В разные уголки империи они посылали своих чиновников, которые должны были стать проводниками их власти на местах.

Нормативная деятельность Анжуйской династии

Разнообразие обычаев и кутюмов создавало очевидные сложности, однако Генрих II принял решение сохранять особенности каждого региона, чтобы не провоцировать недовольство местного населения. В этом он был верен заветам своего отца Жоффруа, который, по словам Жана де Мармутье, запретил ему вводить нормандские или английские обычаи в Анжу и наоборот[355]. Мы можем назвать лишь два закона, которые носили «имперский» характер, то есть должны были действовать на всех подвластных территориях: Вернёйский эдикт 1177 г. и Ассиза о вооружении 1181 г.[356] В каждой конкретной области Генрих II и его сыновья установили законы, которые не применялись в их собственном домене, что было небывалым решением. Так, например, в 1195 г. в Бретани была утверждена ассиза графа Жоффруа, а в 1198 г. составлен документ о бордоском мире[357]. С течением времени стало понятно, что больше не получится закрывать глаза на распоряжения анжуйских государей, что побуждало людей делать встречные шаги и просить установления законов, которые гарантировали бы им сохранение норм обычного права. Они были не готовы позволить представителям Анжуйского дома вмешиваться в сферы, регулируемые кутюмами, однако соглашались позволить им во имя мира, справедливости и защиты слабых упразднять вредоносные или несправедливые обычаи. Как подчеркивает Джон Гиллингем, право правителей определять, что считать справедливым, а что нет, сглаживало противоречия между обычаями различных частей империи[358].

Важно отметить, что сохранение кутюмов, а также особых привилегий, которыми щедро одаривали Плантагенеты, укрепляли связи между властью и местными жителями. Города и небольшие общины, пользующиеся этими льготами, становились опорными пунктами Анжуйского завоевания (или отвоевания) и форпостами в противостоянии с местной знатью, которая зачастую была враждебно настроена по отношению к власти. Таким образом, Плантагенеты устанавливали особые отношения с местными сообществами, взамен получая их поддержку. Например, в 1175 г. жители города Дакса в Гаскони, выступившие против виконта Пьера II и графа Сантюля III Бигоррского, сдали город герцогу Ричарду. В качестве вознаграждения были подтверждены и расширены привилегии, дарованные им Генрихом II[359].