Империи Средневековья. От Каролингов до Чингизидов

Чтобы объяснить действия Генриха II, нужно понимать, что его решительная политика с первых дней правления могла вызывать недовольство. Король отслеживал малейшие проявления неповиновения со стороны своих вассалов и организовывал карательные походы, которые оканчивались конфискацией ленных владений, сдачей или уничтожением замков, заключением «предателей» в темницу или ссылкой. Вильгельм Омальский, отказавшийся сдать замок Скарборо, Роджер Герефордский, не уступивший Глостер и Герефорд, и Гуго Мортимерский, не передавший Клиобери, Вигмор и Бридгнорт в руки короля, вызвали гнев Генриха II. Еще тяжелее было принять монополию Анжуйского дома на насилие, которая шла вразрез с устоями профессиональных рыцарей, привыкшими идти в бой по собственному желанию, исходя из личных интересов. Баронов также раздражало использование наемников фламандского, брабантского и валлийского происхождения. Помимо этого, знать болезненно реагировала на административные реформы, которые сопровождались усилением налогового бремени и конкуренцией в судебной сфере. Деятельность королевского правосудия, по сути, состояла в рассмотрении апелляций на решения сеньориальных судов. Также королевские суды брали на себя вынесение приговоров по некоторым особым делам («королевским», находившимся в ведении государственного правосудия, а не сеньориального, и не «судов меча», plaids de l’épée, то есть требовавших разбирательства в высших судебных инстанциях) и устанавливали следственную процедуру, лишая таким образом знать важного источника дохода. Недовольство аристократов вызывали также разнообразные формы «нерепрессивного» принуждения, которыми пользовалась анжуйская власть: право контроля за браками представителей ключевых родов, а также за матримониальными планами в отношении юных сирот, отданных под опеку[365], опекунство над могущественными вдовами, чье приданое представляло интерес для потенциальных женихов, увеличение рельефа[366], размеры которого, согласно казначейским свиткам (pipe rolls), достигали баснословных сумм (особенно в правление Иоанна Безземельного) и ввергали представителей знатных родов в долговую зависимость. Через несколько лет роптание поднялось по всему королевству.

Политика обольщения

Чтобы сгладить последствия своей деспотичной политики, Генрих II активно укреплял личные связи с вассалами. Он понимал, что управление государством означает не только умение подчинять и наказывать, но также принимать в свои ряды без какого-либо принуждения. Правители были склонны проявлять добрую волю и совершать символические действия, которые должны были «вселять в сердца людей мир и преданность»[367].

Генрих II щедро вознаграждал верных вассалов, даруя им земли, замки, доходы и титулы. Но и к предателям он мог проявить великодушие. В «Диалоге о Палате шахматной доски» это качество описывается как политическая стратегия: «Враги были прощены, и небывалая милость была дарована зачинщикам столь серьезного преступления, так что лишь немногие из них понесли имущественные потери и ни один не лишился своего положения и не пострадал физически»[368]. Милосердие использовалось в прагматических целях: оно должно было побуждать знать возвращаться на путь верности своему суверену.