Империи Средневековья. От Каролингов до Чингизидов

Из сочинений китайского монаха-интеллектуала Ицзина, прожившего около десяти лет на юго-востоке Суматры, мы узнали, что вскоре после 670 г. город Малайю «стал Шилифоши», где «было более тысячи буддийских священников, посвящавших себя учению и благим делам; их устав и церемонии были такими же, как в Индии». С тех пор только это новое государство, устранившее своих предшественников, отправляло посольства в Китай. Вскоре в китайских текстах оно начало фигурировать как один из важнейших торговых партнеров в южных морях. В 1918 г. филолог Жорж Седес интуитивно связал китайские источники, упоминающие царство Шилифоши, и группу надписей на древнемалайском языке (предке современных малайского и индонезийского языков, который впервые появился именно в этих текстах), найденных на юго-востоке Суматры. Надписи на камнях, высеченные между 683 и 686 г., упоминают государство Шривиджая, что переводится с санскрита как «блистательная победа» (Шилифоши была традиционной китайской транскрипцией этого словосочетания). Сопоставив малайские надписи с данными из индийских и арабских источников, а также отметив присутствие на Суматре буддийских и индуистских статуй того периода, Седес заявил о существовании государства Шривиджая, название которого не сохранилось в более поздней устной и письменной малайской традиции. Он пришел к выводу, что местом зарождения, а в дальнейшем и политическим центром Шривиджаи должен был быть регион современного Палембанга, поскольку именно оттуда происходит большая часть древних надписей[419].

Тем не менее долгое время не было убедительных доказательств того, что Палембанг играл первостепенную роль в Юго-Восточной Азии. Это наталкивало на размышления о том, что столица Шривиджаи находилась на месте других поселений, где также сохранились следы того времени, в первую очередь на перешейке Кра на Малайском полуострове. Необходимо было абстрагироваться от одностороннего дискурса, которым десятилетиями пользовались историки, филологи, а вслед за ними и археологи, и отойти от фанатичного поиска на Суматре свидетельств существования великой державы, оставившей следы иерархического превосходства сильной политической и экономической власти. В силу этого досадного предубеждения от глаз археологов ускользнули городские агломерации. Малайские портовые города, даже самые богатые и могущественные, были построены на сваях из непрочных материалов на подвижных берегах рек, вследствие чего они практически не оставили явных следов, которые можно было бы обнаружить в регулярно затопляемых местностях[420].

Экологические исследования окрестностей Палембанга позволили понять причины основания крупного портового города в бассейне Муси на первых островках суши в месте слияния трех важнейших артерий обширной речной системы. Эти исследования также показали, что значительное население города, располагавшегося на этом месте, не должно было испытывать трудностей с пропитанием. В то время когда рис еще не был основным источником протеинов для малайцев, поблизости находились заболоченные земли, где в изобилии произрастали саговые пальмы. Мука, получаемая из их плодов, потреблялась в разном виде и была важным источником белка. Кроме того, затопляемые поймы Муси создавали благоприятные условия для заливного рисоводства, практикуемого там по сей день. Оно было подвержено климатическим колебаниям, однако приносило большой урожай. Бензойная смола, одна из основных статей экспорта Шривиджаи, также добывалась неподалеку от новой столицы[421].

В силу трудностей, присущих археологическим раскопкам в самом сердце стремительно растущего современного города, которые усугубляются хрупкостью и малой глубиной залегания ранних объектов, на данный момент имеются лишь разрозненные археологические свидетельства самой ранней фазы истории Шривиджаи. В ходе обследований и раскопок, проводившихся с 1990-х гг., были обнаружены новые надписи и статуи VII в. Картирование всех известных древних артефактов с помощью спутниковых данных позволило создать убедительную картину довольно сложного портового поселения, растянувшегося на десяток километров по левому берегу Муси, с политическим и религиозным центром на твердой почве, где можно было построить здания из кирпича, а также жилыми и торговыми районами, располагавшимися по берегам многочисленных протоков и основного русла реки, где стояли сооружения на сваях[422].