Империя

– Я прекрасно тебя понимаю, Корнелий. Луций – крепкий парень. И Мартин с Понтием тоже. А вот мой Ромул, он ведь слаб телом, да и духом. Не в меня пошел. Видать, в деда по материнской линии, будь он неладен. Какая ему служба, если он с утра до вечера то тумаки в школе получает, то чертит что-то, изобретатель хренов. Да за книгами сидит. Я его хотел бы в служители Юпитера отдать, так с нашим-то прошлым кто его туда возьмет? Туда рекомендательное письмо нужно. Впрочем, как и в легион. А кто нам даст эту злосчастную бумажку? Уже столько лет правды ищем. Нужно было там, у Дэрского ущелья, на меч кинуться, чтобы позора этого сейчас не видеть!

– А что не кинулся-то? – отпивая из чаши, спросил Кристиан.

– Что, что… Жить хотел! – отворачиваясь, ответил Ливерий, который очень сдал за это время. Не было его прежней улыбки, не было насмешек и шуток – все кончились, словно их и не было вовсе. Сейчас он был седой и больше походил на старика, чем на прежнего бесстрашного и не унывающего воина. Время смяло его, как подмяло под себя всех, кто сейчас сидел за этим столом и решал судьбы своих детей, думая, как устроить их в этой жизни. Они рассуждали о том, как вывести их в люди и отпустить в плаванье по бескрайнему морю, которое называется жизнь.

– Ладно вам, что-нибудь решим и с Ромулом. Надо подумать и о Мартине. У его матери нет средств даже на его обучение.

– Мы и так платим совместно за него.

– Я не про это. Нужно будет скинуться и купить ему все необходимое для службы. Его мать и так тянет еще троих. Покойный Аврелий не только мечом мог лихо рубить, как мы видим.

– Ага, четверых жене нарубил, – усмехнулся Кристиан, и все сидящие за столом громко рассмеялись, после чего молча подняли чаши за павшего друга. Потом они долго спорили о том, куда и как устраивать своих отпрысков и где достать нужные рекомендации, затем ругались и снова спорили. Время шло, но до сих пор было неясно, куда и в какой легион определить парней, хотя бы даже не в легион, а во вспомогательный отряд на крайний случай.

– Ладно, на том и порешим. Я на днях поеду в Рим и повидаюсь со старыми друзьями, если их еще можно так назвать. Попробую достать рекомендательные письма. Может, есть все же в них хоть что-то человеческое, – сухо, без особой надежды промолвил Корнелий.

– С тобой поехать? Может, помочь чем?

– Не стоит, сам как-нибудь.

Было уже далеко за полдень, когда кончились занятия. Маркус в сопровождении Леонида возвращался домой, уставший, но очень довольный и необыкновенно оживленный. Он скакал вокруг Леонида и постоянно что-то у него спрашивал. Убегал вперед, снова прибегал, хватая своего воспитателя за руку. Леонид, не скрывая радости за малыша, честно и непринужденно улыбался во весь рот. Своих детей боги ему не дали, поэтому он искренне любил этих двух сорванцов.

– Я буду много учится и стану очень умным! А потом я заработаю много денариев и сестерциев, и мы все будем жить богато, как император Тиберий^[2].

Леонид снова усмехнулся, после чего произнес:

– Ты мыслишь, как взрослый. Никогда не забывай, что тот, кто не хочет учиться и постигать науку, никогда не сможет стать ни полководцем, ни государственным деятелем. Более того, неуч не сумеет попросту заработать себе на хлеб. Таких полно в Риме, ждущих подачек на праздники и клянчащих у проходящих богачей себе еду.

– Леонид, я буду учиться и стану умным и смелым, как мой отец или, например, как ты, – Маркус остановился и посмотрел на Леонида щенячьими, по-детски невинными глазами, отчего у бывшего раба дрогнуло сердце. Он подхватил парня на руки и, улыбаясь, понес его домой, повторяя:

– Конечно, будешь. Конечно. Все у тебя получится, вся жизнь впереди.

По оврагу неслись мальчишки. Впереди всех бежал Ромул. Луций, Понтий и Мартин мчались за ним. Задыхаясь, черные от пыли, они перескакивали через сухостой, который здесь навалило в прошлом году, когда прошел сильный ураган.

– Мартин, не отставай! – кричал Луций, видя, что его друг все дальше и дальше отрывается от них.

– Я больше не могу! – держась за бок и присев на корточки, прокричал Мартин.

Все остановились и подбежали к нему.

– Все, не могу больше! Пускай лучше опять излупят! Что я им заяц, что ли, по полям скакать! – чуть ли не плача, бормотал он.

– Луций, делать-то что? – тихо спросил Ромул.

– Ничего! Как всегда, будем получать тумаки. Понтий, сложи таблички для письма, чтобы не разбить их, а то дома нам за них тоже наваляют, а не хотелось бы.

Понтий поспешно собрал все школьные принадлежности и засунул их под стоящий рядом пень. Не прошло и минуты, как из-за поворота выскочила толпа разъяренных от бега и преследования подростков. Их было человек пятнадцать. Увидев, что те, кого они так долго догоняли, стоят и ждут их, парни остановились.

– Ух! Трусливые девки! – облокотившись на своего друга и тяжело дыша, сказал Клементий.

– Они драпают, как их отцы! Слышь, Луций, ты, наверное, предводитель этих трусов? – смеясь, подхватил оскорбления Кассий.