Империя

Розгина криво ухмыльнулась и, встав перед Мошкиным во всем своем огромном величии, уперла кулаки в крутые бедра. Поза эта, как знал из личного опыта Александр, также не предвещала ничего хорошего. Он непроизвольно поежился и всей своей массой предпринял попытку вжаться в хлипкий скрипучий стул. Ничего путного из этого конечно же не вышло.

— В свое время, между прочим, я к тебе чувства испытала за внимание и обходительность, за умение приготовить, подать… Очаровать, наконец! — высказала свои претензии на этот счет Клавдия. — А теперь…

Она махнула рукой, так и не сумев подыскать качественного продолжения собственной тирады. Благо дело, Мошкин самостоятельно пришел даме на выручку в плане грозившего сойти на нет диалога.

— Не забывай. — Санчо улыбнулся и пришел к выводу, что наиболее благоприятное разрешение ситуации заключается в том, чтобы свести разговор к шутейной и непринужденной беседе. — Теперь я почти что госслужащий, бюджетник. А тогда вольным стрелком был. Эта разница не только на уровне зарплаты, но и менталитета.

— Человек при любой зарплате должен человеком оставаться, Санчо, — нравоучительно заметила Клавдия, но ее внутреннее неудовольствие высказанной вслух претензией значительно уменьшилось. Нехитрая уловка знающего свою подругу как пять пальцев Александра сработала. — А ты на глазах превращаешься в мужика, которому лишь бы зад пристроить, сидеть и ждать! Подай ему, прими и ступай прочь.

— Все не так, Клава! — искренне запротестовал Санчо. — Честное слово! После травмы во мне что-то изменилось. Полностью рецепты кулинарные из головы вылетели, к примеру. Такое бывает, я в кино видел. До травмы герой как герой, а после — бац! — он все на фиг забывает, и в нем открываются совсем другие способности.

Высказывая с умным видом всю эту ахинею, Мошкин продолжал теребить толстыми пальцами повязанную под горлом салфетку, отчего здорово смахивал на не в меру раскормленного грудного ребенка, играющего шаловливыми ручками со своим слюнявчиком.

— Какие, интересно знать, способности? — Внимание Клавдии вновь переключилось на сервировку стола.

— Случается, и паранормальные, — просветил ее Александр.

— Что значит «паранормальные»? — подозрительно прищурилась Розгина.

— Значит, ненормальные.

Женщина водрузила на стол огромное блюдо с котлетами и, прищурившись, внимательно изучила каждую черточку на широком, лунообразном лице своего кавалера. Санчо невольно отвел взгляд, уставившись куда-то под ноги.

— И у тебя они открылись? — полюбопытствовала Розгина.

— Черт их знает. — Мошкин пожал плечами. При этом он скосил глаза в направлении огромных женских ступней и любовно оглядел каждый принадлежащий им пальчик. Розгина почти всегда передвигалась по даче босиком, игнорируя всякий вид обуви. — Не все сразу, Клава. Ты же умная женщина, понимать должна. Способности могут проявиться в строго определенной ситуации. А мне, может, такая ситуация еще не подвернулась. — Его взгляд пополз выше по Клавдиным икрам до того места, где ноги уже скрывались под широким подолом домашнего халата. — Подождать надо.

Женщина заметила его похотливый взор и поспешила скрыться за периметром стола. Уж ей-то было прекрасно известно, с чего начинаются безудержные сексуальные порывы помощника депутата.

— Смотри, Санчо, — шутливо пригрозила она ему. — Я подожду-подожду, а потом… создам ситуацию — оглянуться не успеешь. Вполне нормальную причем. Какую в кино тоже часто показывают.

— Это какую? — прикинулся наивным деревенским пареньком Александр.

— Это когда баба — за дверь. И — прощай, прости, ты мой голубчик, — почти пропела Розгина.

Санчо прекрасно осознавал, что возлюбленная намеренно издевается над ним и вовсю старается показать собственную значимость. Розгина частенько делала так, периодически угрожая Александру разрывом отношений. Мужчина успел привыкнуть к этому нестандартному способу воздействия на него, а потому не отреагировал на слова Клавдии с должным испугом. Так или иначе, а эта знойная женщина была очарована своим кавалером не меньше, чем он ею.

— Но ты же не баба, Клавдия, — достойно парировал Санчо. — Ты — женщина.

Она стянула с себя кухонный фартук, раскрашенный в ярко-желтые тона, и повесила его на спинку ближайшего стула.

— Вот и увидишь, какая я женщина, — уже более озорно стрельнула глазками Розгина и мгновенно переключилась с праздной беседы на куда более насущные проблемы: — Так! Давайте есть, а то мне еще в город надо, на работу.

С этими словами она стремительно подошла к боковой стене и резко со всей силы постучала по ней своим пудовым кулачищем.

— Федя! — зычно провозгласила достопочтенная дама. — Федька, в конце-то концов! Сколько можно?!

Однако на ее призыв первым появился не племянник, а уже облаченный в домашний костюм, состоящий из нежно-розовой рубашки и спортивных штанов свободного покроя, Лавриков. Он спустился вниз по лестнице и прямиком направился к распахнутой двери кухни.

— Надо полагать, так звучит приглашение ко второму завтраку? — спросил он, окидывая взглядом присутствующих за столом.