Империя

— Я полагаю, что впереди ничего больше нет. А ты?

— Я стараюсь об этом не думать. Ничего особенного нет и сейчас, вот что я скажу.

— Религия… — начал Николэй, но тут же замолчал. Оба смотрели на безучастные языки пламени.

— Я наконец еду в Калифорнию. — При мысли об этом настроение Хэя поднялось. — Мы отправляемся завтра. Президент, министр почт, я и еще сорок человек. Мы попробуем заново перебинтовать раны Юга, затем поедем в Лос-Анджелес, там увидим фиесту, оттуда в Сан-Франциско, где к нам присоединятся остальные члены кабинета, кроме умницы Руга, который сказал, что не может оставить военное министерство, откуда он управляет нашей далеко раскинувшейся империей. Ты думаешь, это мудро?

— Что мудро? — Николэй не вполне уловил, что имеет в виду Хэй.

— Империя, которую мы сколотили. Как ты считаешь, — Хэю действительно было интересно, что ответит Нико, — одобрил бы это Старец?

Нико ответил не задумываясь.

— Старец — нет. Владыка — да. Двойственность ума была ему привычна.

— Но действовал он, следуя единому принципу.

— Да, но он всегда очень долго размышлял, перед тем как начать действовать. Осторожный Старец и жесткий Владыка спорили между собой беспрерывно, и наконец в роли арбитра появлялся мистер Линкольн и принимал решение.

— Майор тоже долго думает, прежде чем принять решение.

— Майор — не Линкольн.

— Конечно, нет. Но он по-своему так же незаменим. Я думаю, что мы действовали правильно. Я убедился в этом, когда был в Англии и увидел, какое процветание, какую цивилизацию принесла им империя. Теперь они зашатались. Мы должны подхватить то, что выпадает из их рук.

Нико в упор посмотрел на Хэя.

— Мистер Линкольн никогда не хотел, чтобы мы были чьими-то хозяевами.

— Пожалуй, ты прав. — Хэй давно уже перестал думать о том, как воспринял бы Линкольн современный мир. — Но дело сделано. У нас уже связаны руки.

— Когда Дел перебирается в Белый дом?

— Осенью. Он будет работать вместе с Эйди в государственном департаменте, пока я в отъезде… Он собирается жениться на дочери Сэнфорда.

— У Хэев в руках всегда волшебная лоза для поиска денег.

— Не забывай, что Дел еще и Стоун…

— Ты доволен?

Хэй ответил утвердительно. Он действительно был доволен.

— Они поженятся осенью. А Элен выходит за сына Уитни…

— Какой путь прошли мы от Иллинойса.

— Да уж. — С возрастом Хэй все чаще задумывался, как иначе могли сложиться обстоятельства. Никакая лестница не казалась ему привлекательнее той, по которой он взобрался, почти без усилий, почти на самый верх. — Не думаю, чтобы я когда-нибудь хотел стать президентом. — Он адресовался поленьям в камине.

— Конечно, хотел. Ты забыл самого себя?

— Наверное, забыл.

— А вот я не забыл. Амбиции сжигали тебя. Ты два раза пытался баллотироваться в конгресс. Конечно, уж не ради общества, которое ты бы там нашел.

— Может быть, ты прав. — Хэй ответил на почти риторический вопрос Нико. — Да, я довольно сильно подзабыл самого себя. И все равно очень странно: в течение года я был первым конституционным наследником президента. Так что я довольно высоко взобрался по той лестнице, по которой хотел или не хотел взобраться.

— У Маккинли отменное здоровье, — засмеялся Нико и зашелся в кашле.

— В отличие от моего. После этого путешествия я уезжаю в Нью-Гэмпшир до конца лета. Мы все будем там. Дел и Каролина тоже. — Хэй взглянул на висевшую на стене литографию. — Ты его видишь во сне?

Нико кивнул.

— Все время. И тебя тоже. Таким, каким ты был. Молодым.

— И что там происходит?

— Обычные сны, какие видят перед уходом. — Хрупкие пальцы Нико потянули жесткую бороду. — Дела идут кувырком. Я не могу найти важные документы. Я роюсь в его бюро. Я не могу разобрать почерк, и президент нервничает, и беда…

— «Эта большая беда», — кивнул Хэй. — Он никогда не произносил слов «Гражданская война». Да и слово «война» тоже. Только — «Большая беда» или «Этот мятеж». Как он выглядит во сне?

— Печальным. Я хочу помочь ему, но не могу. Я в отчаянии.

— А я уже давно не вижу его.

— Ты не был так близок с ним … в конце, как я.

— Не говори так! Но какое это имеет отношение к снам? Я вижу сны ночи напролет, и почти все, кого я встречаю в них, уже умерли. Но его я не вижу. Не знаю, что бы это значило.

Нико пожал плечами.

— Если он захочет, то придет.

Хэй засмеялся.

— Когда в следующий раз его увидишь, скажи ему, что я его жду.

— Обязательно, — сказал Нико с немецким висельным юмором, — скажу ему лично. На небесах. Там, где заканчивает путь наш брат — политик.

4