Империя

Под пальмой ее ждал Джон Эпгар Сэнфорд, несколько полысевший и посеревший с тех пор, как они в последний раз виделись в Вашингтоне в прошлом году; он, как обычно, доложил о своих неудачных попытках расшевелить Хаутлинга. Поскольку в любом случае она скоро вступит в права наследства, они прекратили дело.

— Вы не сообщили в своей телеграмме, зачем вы хотите меня видеть, но я решил, что это касается нашего дела, и захватил документы с собой. — Он держал в руке кожаную папку.

— Все в порядке, — сказала она и села напротив. — Это не по поводу нашего дела. — Она отрепетировала множество зачинов, но ни один не казался верным. Придется положиться на вдохновение, решила она, но сейчас, когда они встретились, пришло не вдохновение, а легкая паника.

Джон спросил про вашингтонских Эпгаров. Каролина сделала ложный шаг.

— Один из них даже избран в конгресс. Джеймс Бэрден Дэй. Мне кажется, его мать…

— Я думаю, это его бабка была из Эпгаров, — сказал Джон. — Я знал ее.

— У него прелестная жена. — На этом Каролина оставила опасную тему. — Вам должно быть… — Она не сумела закончить фразу.

Однако Джон понял, что она хотела сказать.

— Да, мне довольно одиноко. Несмотря на обилие Эпгаров вокруг, я забыл, что такое семейная жизнь.

— Есть еще мы, Сэнфорды.

— Фактически, Сэнфордов совсем немного. Блэз… — теперь осекся Джон.

Каролина не пришла ему на помощь. Тема оказалась мертворожденной.

— Я много думала о том, — сказала она наконец за отсутствием вдохновения, — что мне пора замуж.

— Полагаю, это совершенно естественно. — Джон не проявил ни удивления, ни интереса.

— Скоро уже я получу наследство. — Она выложила главный козырь.

— Да. Вы будете очень богаты. Из того, что мне известно, могу заключить, что Блэз не сделал того, что нас пугало. Есть несколько кредитов мистеру Херсту, но Херст расплачивается скрупулезно. А так ваше наследство в целости и сохранности. Я надеюсь, — Джон вяло улыбнулся, — на вас женятся не ради ваших денег…

— Как на одной из несчастных героинь Генри Джеймса? Нет, не думаю, что это входит в мои… расчеты, пока, во всяком случае. Скажите, а патентное право, это трудная специальность?

На лице Джона мелькнуло удивление.

— Да не то чтобы трудная. Просто на это трудно прожить. Я сменил фирму, это вы знаете. Но длительная болезнь жены… — Голос медленно замирал, уступая место неловкой паузе.

— Я знаю, Джон, вы пережили нелегкое время. Простите меня. Я вам искренне сочувствую, — добавила она, довольная, что ей удалось вдохнуть в свои слова теплоту. Он был ей приятен, нравилось ей и то, что она явно нравится ему. — Однажды вы оказали мне честь, — Каролина уставилась на пальму, как бы надеясь увидеть если не обезьяну, то хотя бы готовый упасть кокосовый орех, — сделав мне предложение.

— О, простите меня, — сказал Джон, побледнев и заикаясь. — Это было после… после…

— … того как она умерла. Жаль, что я ее не знала. Она была…

— … святая, — сказал за нее Джон.

— Именно это слово я и имела в виду. Я обдумала ваше предложение — на это, понимаю, ушло много времени. Сколько же? Не меньше четырех лет. Я принимаю ваше предложение. — Наконец это было произнесено.

Удивление, написанное на лице Джона, не было высшей данью восхищения, какое выпадало когда-нибудь Каролине. Быть может, она незаметно для себя постарела? Или он помолвлен? Она же ничего не знает о его жизни. А вдруг у него постоянная требовательная любовница, быть может, даже негритянка, живущая во Флашинге, как тайная жена Кларенса Кинга.

— Но… но… Каролина.

— Вы не можете сказать, что это вас удивляет. — Разговор ей уже почти нравился.

— Нет, нет. Но я даже не мечтал… я хотел сказать… почему именно я?

— Потому что вы сделали мне предложение. Помните?

— Но другие наверняка…

— Только Дел Хэй, но он умер. Вы и я, мы оба — живы.

— Не знаю, что и сказать. — У Джона был такой вид, будто кокос и в самом деле свалился ему на голову.

— Вы можете сказать «да», дорогой Джон. Вы можете сказать «нет». Я приму любое ваше решение. Единственное, что меня не устраивает, это неопределенность. Я против того, чтобы вы тщательно все взвешивали, как это принято у вас, юристов. Я хочу получить ответ сейчас, любой ответ.

— Да. Конечно, да. Но…

— Что но?

— Я потерял все. Мы, моя семья, я хотел сказать, мы полностью разорились два года назад, когда рухнул банк «Мононгахила комбайн», а потом ее болезнь…

— У меня достаточно денег для двоих, — мягко сказала Каролина. — Или будет достаточно уже совсем скоро.

— Но это неправильно, чтобы жена содержала мужа…

— Это абсолютно нормально. Такое бывает сплошь и рядом, даже в Ньюпорте, штат Род-Айленд, — добавила она для пущего драматизма.

— Не знаю, что и думать.

С облегчением она убедилась, что Джон начисто лишен сексуальной ауры. Ей он скорее брат, обычный американский брат, сочла она необходимым признать перед высшим трибуналом собственной совести. Блэз, наполовину брат, одержим тем же динамо, на которое она откликнулась в Джиме. А Джон Эпгар Сэнфорд был как Адельберт Хэй, он был приятен, не раздражал, но и ничего больше.