Империя ангелов

Дюкусков думает, наверное, что у меня это от счастья, и поддерживает за руку, чтобы я не упал. Как люди могут так сильно заблуждаться? Неужели они там ничего не соображают? Мы должны были вот-вот победить! Какие еще переговоры? О чем? О праве все потерять?

И что теперь будет со мной?

Прощай, лес, прощай, стая. Все, чего я достиг, – коту под хвост. Сдаю форму, оружие, сапоги. Еду с эшелоном в Москву и снова погружаюсь в мир города с его вертикальной геометрией.

Чингисхан, к примеру, ненавидел города. Он говорил, что скопление людей на ограниченной территории, зажатой стенами, приводит к загниванию душ, скапливанию отбросов, распространению болезней и торжеству слабоумия. Чингисхан разрушал все города, какие только мог, но последнее слово все равно осталось за горожанами.

Я возвращаюсь к городской жизни. Надо найти жилье, а я даже заполнять документы не умею. Терпеть не могу все эти бумажки… Снимаю втридорога крохотную уродливую квартирку в шумном месте, соседей куча, и все косо на меня смотрят. Как тут не заскучать по стоянкам под открытым небом? Где мои деревья? Где мои «волки»? Где чистый воздух?

Гражданская одежда сковывает мои движения, она непрактична, в ней я чувствую себя неуклюжим. Брюки, футболка, свитер. Мне не хватает карманов, ткань слишком мягкая, чтобы вешать на нее медали.

Мне трудно встроиться в гражданское общество. На войне добиваешься желаемого дракой. Здесь правило одно: деньги. За все всегда надо платить.

Я воображал, что послужной список распахнет передо мной все двери, но выходит наоборот. Те, кто косил от армии, с подозрением относятся к ветеранам боев. Я гоняю на видеомагнитофоне фильмы со Сталлоне и Шварценеггером и усыпляю себя водкой. Объявили бы, что ли, войну Западу! Я хоть сейчас в строй.

В дверь звонит посыльный. Он принес мою первую пенсию «отставника». Открываю конверт, считаю деньги. Мое пособие «спасителя нации» равно половине месячного дохода продавца сандвичей!

Я имею право на лучшее. Хочу больше денег! Хочу большую квартиру, загородную дачу, как у важных чинуш. Хочу большой лимузин. Я достаточно намучился и теперь хочу быть богачом.

Эй, там, наверху, ангел-хранитель, ты меня слышишь? ХОЧУ БЫТЬ БОГАТЫМ!

140. Мольбы

Я тру глаза. То, как живут мои клиенты, очень утомляет. Нервирует, когда шлешь им сны, а они в грош их не ставят. Надоедает подсовывать им знаки, которых они в упор не видят. Опускаешь руки, когда нашептываешь им подсказки, но они к ним глухи. Достало! Стараешься быть прилежным учеником, но чтобы было желание продолжать, нужен хотя бы минимум результатов. Несу свои огорчения Эдмонду Уэллсу.

– Знаю, первейшая обязанность ангелов – исполнять желания клиентов, вот только мои больно прихотливы в своих желаниях, – жалуюсь я наставнику. – Взять Жака: подавай ему издателя для его бредней про крыс.

– Ну, так дай ему желаемое.

– Или Игорь: вздумал разбогатеть. Пусть выиграет в лотерею, да?

– Подсунуть выигрыш в лотерею – это не помощь. Наоборот, это сделает его еще несчастнее. Вокруг него будут тесниться только те, кого привлечет запах его богатства. Хотеть разбогатеть мало, надо еще уметь жить со своим богатством. Он к этому не готов. Обогати его, но постепенно, а не как в лотерее. Кто там у тебя следующий?

– Венера: она хочет, чтобы ее соперницу, другую модную темнокожую манекенщицу, которая моложе ее… изуродовали.

– Выполни ее желание, – холодно произносит мой наставник.

Я решаю, что ослышался.

– Я думал, что наша задача – делать людям только добро.

– В первую очередь ты должен заботиться об удовлетворении желаний твоих клиентов. Хотят делать глупости – вольному воля. Помогай им и в этом.

Эдмонд Уэллс увлекает меня в полет над раем.

– Понимаю твое замешательство, Мишель. Задача ангела не из легких. Человеческие желания смехотворны и примитивны. У меня бывает впечатление, что они боятся счастья. Вся их проблема исчерпывается одной фразой: они не желают строить свое счастье, а всего лишь хотят уменьшить несчастье.

Я повторяю услышанное про себя, чтобы вникнуть в смысл. «Не желают строить счастье, всего лишь хотят меньше несчастья…»

Эдмонд Уэллс продолжает свою обвинительную речь:

– Им только и надо, чтобы меньше мучиться от кариеса, чтобы их желанные прежде дети перестали вопить, когда они смотрят телик, чтобы теща прекратила портить своим приходом их воскресный обед. Если бы они только знали, что мы можем им предоставить! Что до бедной Синтии Корнуэлл, соперницы Венеры, то договорись об ее «несчастном случае» с ее ангелом-хранителем, это не составит проблемы, ведь его клиентка наберет очки как пострадавшая. И последняя особенность, к которой я хочу привлечь твое внимание, Мишель. Не знаю, заметил ли ты, что рычаги воздействия на твоих клиентов стали другими. Игорь раньше был внимательным к приметам, а теперь у него развилась интуиция. Венера обращала внимание на свои сны, а теперь интересуется медиумами. На Жака раньше влияла в основном его кошка, а теперь он запоминает сны.

141. Жак, 22 года